По поводу перспективы ввода единой валюты, действительно, много говорится. Более того, эта тема нередко эксплуатируется в негативном ключе – как угроза утраты суверенитетов государств-участников союза. На мой взгляд, всему свое время. Для подобного решения, прежде всего, должны сложиться объективные предпосылки.
- Одним из самых резонансных вопросов создания ЕАЭС выступает вопрос возможного введения единой валюты по образу и подобию Европейского союза. Насколько реальны эти перспективы? В целом, принимается ли во внимание интеграционный опыт ЕС в формировании евразийского объединения?- Начну ответ со второй части вопроса. Мы не скрываем того, что строим ЕАЭС на базе норм, процедур, алгоритмов Европейского союза. Опыт европейской интеграции, его сильные стороны и изъяны тщательно изучаем. Поэтому, безусловно, параллелей много, и это облегчает нашу деятельность. Существенным отличием является то, что Европейский союз – это союз элит экономических и политических. Известно, что в структуре ЕС есть ведомства, которые занимаются вопросами внешней политики и безопасности. У нас этого нет.Понятно, что по таким важным вопросам мы как страны-партнеры взаимодействуем примерно в том же ключе, что и европейцы, но у нас это делается на иных площадках – ОДКБ и так далее. Что касается Евразийского союза, то его единственная направленность – экономическая. И в этой части наше главное отличие от Европейского союза достаточно очевидно. По поводу перспективы ввода единой валюты, действительно, много говорится. Более того, эта тема нередко эксплуатируется в негативном ключе – как угроза утраты суверенитетов государств-участников союза. На мой взгляд, всему свое время. Для подобного решения, прежде всего, должны сложиться объективные предпосылки. Какие? Ну, в частности, в Европейском союзе на этапе, когда вводили евро, объем взаимной торговли составлял порядка 60% от общего. Только 40% приходилось на торговлю с третьими странами. Примерно таким же был уровень взаимных инвестиций. Имея столь значимые объемы внутреннего перемещения товаров, услуг и инвестиций, естественным был и поиск единого платежного средства, которое обслуживало бы эти потоки. Поэтому, все тщательно обдумав, европейцы через длительный подготовительный период пришли к выводу о целесообразности введения евро. У нас этого пока нет. Наша взаимная торговля еще далеко не на том уровне, на котором хотелось бы. Это первая экономическая составляющая, чисто рациональная и прагматическая. Второй аспект – готовность стран к валютному объединению. На наш взгляд, единая валюта призвана обслуживать по-настоящему единое экономическое пространство с единым центром принятия решений. Ведь когда в едином пространстве решения принимаются большим количеством различных центров, процесс достаточно сложно регулировать. Нынешняя ситуация в ЕАЭС четко показывает: как бы ЕЭК не старалась, крупными макроэкономическими «мазками» невозможно отрегулировать ситуацию в каждой из стран, определить уровень инфляции, курсы валют, уровень государственного долга и его структуру, уровень социальных обязательств, которые каждая из сторон готова принять на себя. Посмотрите, насколько серьезные проблемы сегодня в условиях собственной внутриполитической ситуации и наличия единой валюты испытывают на себе так называемые периферийные страны Евросоюза. Зачем нам повторять чужой негативный опыт? Такой необходимости нет. Когда-нибудь, возможно, мы к этому вопросу подойдем и начнем заниматься темой в практической плоскости, но пока, повторюсь, предпосылки к этому не сложились. - Достаточно ли совершенна институциональная база ЕАЭС? - Евразийский экономический союз управляется по следующей схеме. Наверху иерархии – Высший Евразийский экономический совет – это главы государств, которые решают наиболее принципиальные вопросы, определяют стратегию и ставят задачи. Уровнем ниже стоит Межправительственный совет, в который входят главы правительств государств-членов. Они обеспечивают мониторинг за исполнением вопросов, находящихся в ведении наднационального органа – Евразийской экономической комиссии, контролируют исполнение поручений президентов, дают дополнительные директивы. ЕЭК – исполнительный орган, разделенный также на два уровня принятия решений. Это Совет ЕЭК, состоящий из вице-премьеров, которые представляют свои страны и принимают решения исключительно консенсусом. И затем – Коллегия ЕЭК – орган, который отвечает за ежедневную работу Комиссии. В Коллегию входят по три человека от каждой страны. Это министры ЕЭК, отвечающие за различные направления интеграции. То есть паритет представленности соблюдается и на этом уровне. Однако решения Коллегии ЕЭК принимаются уже не консенсусом, а квалифицированным большинством. Важно подчеркнуть: Коллегия ЕЭК – орган, не зависящий от национальных правительств. Ее сотрудники обязаны действовать не в интересах исключительно своего государства, а исходя из интересов Евразийского экономического союза в целом. Это, на мой взгляд, существенный и значимый фактор. Таким образом создается новый класс евразийских чиновников, которые не связаны исключительно поручениями и директивами национальных правительств. В институциональной структуре ЕАЭС есть и свой суд, без которого деятельность объединения невозможна. Евразийский суд также основан на принципах равноправия: судьи избираются на срок 9 лет, по два от каждого государства. Они сами выбирают председателя и его заместителей. То есть это абсолютно независимый орган, который дает пояснения, формальные толкования и, естественно, разрешает споры, связанные со взаимоотношениями в рамках ЕАЭС. Также важно понимать, что правом обращения в суд обладают не только правительства и ЕЭК, но и хозяйствующие субъекты, и граждане государств ЕАЭС, которые могут оспорить действия или бездействие государств, Евразийской экономической комиссии, если увидят в них нарушения нормативно-правовой базы союза. Беседовала Ольга Казанцева
