Реорганизация правительства, в результате которой его структура сократилась до 12 министерств и 30 комитетов, вызвала много комментариев и оценок со стороны отечественных экспертов. «Свобода Слова» решила поинтересоваться у российского специалиста, заместителя генерального директора, руководителя аналитического отдела Информационно-аналитического центра МГУ им. М.В. Ломоносова Юлии Якушевой, что она думает по поводу данной реформы.
Реорганизация правительства, в результате которой его структура сократилась до 12 министерств и 30 комитетов, вызвала много комментариев и оценок со стороны отечественных экспертов. «Свобода Слова» решила поинтересоваться у российского специалиста, заместителя генерального директора, руководителя аналитического отдела Информационно-аналитического центра МГУ им. М.В. Ломоносова Юлии Якушевой, что она думает по поводу данной реформы. С одной стороны, проведенная реорганизация правительства – часть более общей стратегии, ориентированной на создание компактного, эффективного, дееспособного правительства, избавленного от чрезмерной бюрократизации в работе и раздутых штатов. Эти принципы были заложены ранее в программных документах. С этой точки зрения создание объединенного энергетического ведомства, слияние МЧС и МВД, укрупнение министерства Асета Исекешева (вновь созданное Министерство по инвестициям и развитию, – прим. ред.) вписывается в логику реформы. В то же время вполне естественно и наличие в проведенных преобразованиях определенных аппаратных смыслов. Например, назначение Владимира Школьника главой Министерства энергетики можно считать попыткой равноудалить прочих активных представителей государственного сектора на энергетическом поле страны за счет усиления чиновника, пользующегося доверием президента Казахстана Нурсултана Назарбаева на этом важнейшем направлении.При этом обращу внимание на тот факт, что почти все чиновники, расставшиеся со статусом министра, получили возможность сохранить высокие аппаратные позиции в качестве заместителей министров или глав важнейших агентств, за которыми в новых условиях закреплены более значимые функции.В совокупности эти факторы свидетельствуют о том, что у Нурсултана Назарбаева не было существенных претензий к работе правительства в прежнем его формате. Более того, президент продемонстрировал отсутствие персональных претензий к тем чиновникам, которые в результате пошли на понижение, но остались в команде. Как, например, экс-глава МЧС Владимир Божко.Другое дело, что некоторые структурные изменения в правительстве были восприняты с неожиданностью. Например, передачу полномочий Агентства по связям и информации в Министерство по инвестициям и развитию (за исключением функций и полномочий в области архивного дела и документации, – прим. ред.), в принципе, можно обосновать, но у этого вида деятельности есть не только техническое, но и содержательное наполнение. И может возникнуть вопрос, насколько в рамках нового министерства будут эффективно решаться задачи по координации информационной политики. Возможно, впрочем, что эти задачи полностью перейдут в введение администрации президента, что в целом было бы логично и целесообразно.Отмечу, что одновременно с реорганизацией структуры происходит и сокращение штата правительства, что должно способствовать повышению персональной ответственности госслужащих, прежде всего в части расходования бюджетных средств.Можно сказать, что в более компактном правительстве президенту и премьеру будет намного проще оценивать качество работы своих министров. Будет возникать гораздо меньше пересечений зон ответственности, дублирования функций. Это позволит сделать правительство более компактным и конкурентоспособным с учетом негативных процессов, происходящих как в мировой экономике, так и вокруг российской экономической системы.Но вот внутри каждого укрупненного ведомства перед министрами будет стоять очень непростая задача – оптимизировать распределение полномочий, грамотно выстроить работу ответственных секретарей и заместителей министра. Судя по тому, что контроль за исполнением указа главы государства «О реформе системы государственного управления Республики Казахстан» возложен на администрацию президента, эта работа будет проведена в максимально сжатые сроки.Особняком стоит назначение Кайрата Кожамжарова, которое, на мой взгляд, относится более к политическому, нежели аппаратному решению. Кожамжаров вновь получает в свои руки инструмент контроля над государственными служащими. Теперь это не финансовая полиция, а новое ведомство – Агентство по делам госслужбы и противодействию коррупции. И можно предположить, что уже осенью оно может проявить себя достаточно громко. Полагаю, можно ожидать новых антикоррупционных дел. Причем, судя по репутации Кожамжарова, он располагает широкими возможностями и полномочиями и может действовать без оглядки на статус достаточно высокопоставленных чиновников.Что касается влияния перестановок в правительстве на российско-казахстанские отношения и ход строительства Евразийского экономического союза, то многое будет зависеть от ответа на главный вопрос, на ком будет замкнут переговорный процесс по финальным процедурам утверждения и реализации в жизнь договора о ЕАЭС. Если эта сфера ответственности будет по-прежнему закреплена за Бакытжаном Сагинтаевым, то каких-то серьезных изменений не предвидится, поскольку команда переговорщиков сохранится в прежнем составе.Между тем назначение Болата Жамишева председателем правления Банка развития Казахстана, который также включен в интеграционные схемы, является своеобразным сигналом об усилении кадрового обеспечения интеграционных процессов. Но при всем этом общий характер российско-казахстанских отношений будет мало подвержен влиянию кадровых перестановок. Записал Алишер КОЖАНОВ
