Д.Тебаев: «Фронтир» в политике Российской империи на территории Степного края во второй половине XVIII века (на примере Младшего и Среднего жузов).

Продвижение Росси на Восток в XV – XIX вв. явилось важным этапом в становлении империи. Расширение империи шло с Запада на Восток вплоть до ее естественных границ и было поступательным, что ставило перед правительством в ходе каждой реализованной задачи проблему обустройства новых территорий.

          На историческом факультете МГУ начинается научная дискуссия, посвященная проблемам истории и развития национальных окраин Российской империи. Редакция сайта публикует выдержки из диссертации известного казахстанского автора, защищенной на историческом факультете МГУ. «Фронтир» в политике Российской империи на территории Степного края во второй половине XVIII века (на примере Младшего и Среднего жузов). Продвижение Росси на Восток в XV – XIX вв. явилось важным этапом в становлении империи. Расширение империи шло с Запада на Восток вплоть до ее естественных границ, и было поступательным, что ставило перед правительством в ходе каждой реализованной задачи проблему обустройства новых территорий.  В отличие от других западных колониальных империй (например, империя Габсбургов, Британская империя) Россия представляла собой монолитную империю с нечетко определенным границами.  В связи с этим уместно вспомнить США, где движение империи происходило с востока на запад, вплоть до ее естественных границ, однако этот пример является скорее исключением. Отметим также, что понятие естественных границ являлось характерным признаком лишь монолитных сухопутных держав.  Достижение своих естественных границ было конечной точкой продвижения данных империй, в отличие от морских империй, где  периферии были отдалены от центра и составляли в основном местности окруженные морями. Наряду с этим следует оговориться, что в европейских державах граница как таковая была определенна и не являлась размытой. Основными ее составляющими являлись компактное проживание титульной нации, не удаленность окраин границы от имперского центра, возможность быстро и оперативно реагировать на изменения во фронтирной зоне. Впервые понятие фронтира было введено в научный оборот Фредериком  Джексоном Тернером в 1893г. на Всемирном историческом конгрессе   в Нью – Йорке[1].  Впоследствии с развитием его модернизировали Оуэн Латимор и ряд других исследователей, экстраполировавших теорию на историческую действительность Евразии. При анализе теории фронтира необходимо рассмотреть классификацию, предложенную Андреасом Каппелером касательно истории Степи и Руси в их фронтирном взаимодействии:  как социальный фронтир между различными жизненными укладами и системами ценностей, особенно между оседлым населением и кочевниками или охотниками; как военный фронтир между двумя военными образованиями; как религиозный и культурный фронтир между различными ценностными и культурными традициями.[2]  Конечно, классификация, предложенная учеными, не является универсальной, но при рассмотрении проблемы взаимодействия степи и Московии, можно сказать, что теоретически все составляющие классификации были присуще этому взаимодействию. Контакт между степью и Русью происходил на протяжении достаточно продолжительного времени, движение происходило перманентно, в разное время преимущество было за кочевниками, в другое за оседлыми народами. «Рано, еще на самой заре  своей истории, Русский народ  занял  было черноземное пространство. До него жили  в этих степях кочевые и частью оседлые  иранские племена – скифы, и сарматы, и частью племена тюркские».[3]    В дальнейшем, во время великого переселения народов русское население было выдвинуто с этой территории, но через 150 лет на смену ему пришли славяне.  Экономическая выгода степей во всех отношениях делало удобным занятие земледелием. На пересечении водных и сухопутных артерий стали возникать крупные города. Так, стала обозначаться фронтирная зона между степью и Московией. Не останавливаясь подробно на изложении исторических фактов, попытаемся понять роль подвижности и эволюции фронтира в теоретическом отношении. После новых набегов кочевников в X – XII вв. и утверждением их господства, Россия не раз предпринимала попытки отбросить кочевников за Волгу и освободить черноземные степи. На практике эти шаги приносили только единичные результаты, но  токового эффекта не давали. Происходило формирование социо–культурного фронтира между оседлой и кочевой цивилизациями.  На короткое время, в историческом понимании, между степью и Русью начали налаживаться контакты. Два социо–культурных региона были заинтересованы во взаимной торговле. Начинают  укрепляться связи на уровне элит, с той и с другой стороны заключаются династийные браки. Можно сказать, что это были зачатки интеграции степи в будущее имперское пространство.  В результате завоеваний Чингисхана сотрудничество между обоими субъектами укрепляется и в это время создается прочный фундамент для возникновения новой империи на Евразийском пространстве.  Как мы уже отмечали, продвижение в степь началось при Иване Грозном, со взятия Казанского, Астраханского и позднее Сибирского ханства. Ведется активное строительство городов и военных укреплений, своего рода опорных пунктов при дальнейшем движении России на восточном направлении.  Не останавливаясь подробно рассмотрении вопросов строительства городов и военных укреплений, представляется интересным рассмотрение вопроса подвижности границы и её определение на восточном направлении.    Значение Степного фронтира в истории России достаточно велико, в отечественной и западной историографии этой проблеме посвящено значительное количество публикаций, отражающих отдельные моменты этого сложного процесса формирования государственной границы Российской империи   В ходе исследования поставленной нами проблематики возникают закономерные вопросы: Какова роль степного фронтира в системе строительства государственной границы Российской империи? Каковы этапы формирования приграничной зоны с эволюционированием в государственную границу? Каковы место и роль степного фронтира в Российской империи?  В статье Андреаса Каппелера «Южный и Восточный фронтир России в XVI – XVIII вв.» предпринимается попытка классификации фронтира по вышеперечисленным параметрам. Автор считает, что «этот фронтир играл со времен средневековой Киевской Руси одну из центральных ролей в историческом опыте восточных славян». После господства кочевников в эпоху Золотой орды началось «обратное движение русских в направлении степи». Как считает автор,  «в отличие от динамически продвигающейся границы (Тернер) русский степной фронтир представлял собой только медленно продвигающеюся военную границу».[4]  Отличие русского фронтира от американского заключается в том, что он играл роль своего рода «забора» своих границ, где с его помощью четко очерчивались свои границы, без уничтожения вновь колонизованных территорий. Тогда как американский, наоборот, играл роль всепоглощающего «монстра»,  который уничтожал все на своем пути.    В этом отношении, рассматривая историю продвижения России через призму фронтира, мы сможем понять саму специфику формирования границы на территории Российской империи и на всем ее геополитическом пространстве. Вот почему актуальной представляется история формирования самой границы, где она, на наш взгляд, является классическим фронтиром и постоянно подвигается до естественных границ империи, изменяя и постоянно модернизируя само содержание Степной границы Российской империи. История становления фронтирной зоны, на наш взгляд, должна рассматриваться также через призму строительства крепостей и укрепленных линий, которые в зависимости от исторической обстановки продвигались вплоть до своих естественных пределов. Основной проблемой во фронтирной зоне являлась размытость степной границы. Об этом свидетельствует тот факт, что большинство укреплений строились на время, и играли роль базиса при непродолжительном формировании границы. «Целый ряд русских поселений основался в степях и даже в недавно покоренных оседлых частях Туркестана. Эти русские поселения могут быть подведены лишь под три главных типа: степные укрепления, казачьи и крестьянские земледельческие колонии и торговые слободы при некоторых городах, населенных туземцами».[5]  Укрепленные линии играли роль передовых флагманов в Российском продвижении на азиатском направлении. «Степные укрепления были просто этапами или передовыми постами, которых основание обуславливалось временными военными потребностями, а поддержка больше всего интересовала строителей и подрядчиков по продовольствию гарнизонов».[6] Фронтирнось определялась, прежде всего, географическими особенностями степи и без наличия временных позиций продвижение на восток было бы немыслимо, как и изменение самого содержания границы от подвижности к устойчивости и приобретению естественных очертаний.      Проблема определения границы играла для России  ключевую роль в  достижении своей монолитности как сухопутной империи, что ставило задачу очертания границ. «Пограничные интересы и виды торговли привели, наконец, и правительство к необходимости вмешаться в азиатскую политику. В этом случае оно очень часто лишь только узаконивало существующие факты; так по верховьям р. Иртыша расположилась русская колонизация, гораздо ранее включенная в русские пределы; по Амуру казаки плавали всегда и не подозревая, что государственная граница идет севернее. То же самое было и на восточном берегу Каспийского моря».[7]  Неустойчивость границы на всем восточном направлении вынуждало имперскую администрацию принимать решительные меры к ее четкому определению. Такая задача встала перед правительством очень остро после присоединения де-юре казахских степей к Российской империи. Россия в XVIII веке стремилась отгородиться от своих новых поданных. С этой целью ей необходимо было создать систему укреплений, осуществляющих роль фронтира на восточных рубежах имперского пространства. Для Российского правительства Азиатская граница представляла собой особый тип границы, с точки зрения европейского наблюдателя, аморфную геополитическую чересполосицу, большую барьерную территорию, на которой продолжали существовать местные властные структуры.[8]   В целях защиты сибирской стороны от набегов киргиз-кайсаков, а фактически с целью постепенного оттеснения кочевников в степь,  создание первой фронтирной зоны в 1747г. завершается сооружением сплошной укрепленной линии в междуречье Ишима и Иртыша.[9]   Продолжение следует     [1] Frederick Jackson Turner. The Frontier in American History. New York. 1962. P. 26,52 [2] Каппелер Андреас. Южный и Восточный фронтир России // AB IMPERIO. №1. Казань. 2003. С.  [3] М.К. Любавский Наступление на степь. М., 1918. С.4  [4] Каппелер Андреас. Южный и Восточный фронтир России // AB IMPERIO. №1. Казань. 2003. С. 49 [5] Венюков М. Россия и Восток. М., 1877. С. 140   [6] Там же. С. 145   [7] К. Скальковский Внешняя политика России и положение иностранных государств. М., 1897. С 378   [8] А.В. Ремнев Географические, административные и ментальные границы Сибири XIX — начала XX вв.// http://zaimka.ru/08_2002/remnev_border С. 1, 35   [9] РГВИА Ф 483 оп. 1. д.  4 Л. 1-16 Стратегическое обозрение Оренбургской и Сибирской линии. Составитель генерал – майор Ставицкий 1820г апрель