Деликатная сфера языковых отношений в полиэтничном обществе всегда замешена на эмоциях и политических интенциях различных социальных или этнических групп. Она тем более политизирована в многонациональной Грузии с ее региональными особенностями (компактным расселением этнических меньшинств) и наследием прошлой эпохи, когда формально не было понятия «государственного языка», но существовал феномен «политического языка».
Деликатная сфера языковых отношений в полиэтничном обществе всегда замешена на эмоциях и политических интенциях различных социальных или этнических групп. Она тем более политизирована в многонациональной Грузии с ее региональными особенностями (компактным расселением этнических меньшинств) и наследием прошлой эпохи, когда формально не было понятия «государственного языка», но существовал феномен «политического языка».
«Политический» - язык общественной коммуникации и социальной активности. Русский был «политическим языком» в Абхазии и Южной Осетии, но даже в советский период не был таковым в Грузии, поскольку местная интеллигенция всегда пыталась придать характер и функцию «политического языка» грузинскому вместо русского. И преуспела в этом еще в брежневскую эпоху, опираясь на богатые культурные традиции, носителем которых является «картвелский» язык. Например, грузинские ученые изобретали аналоги математических, в том числе геометрических, физических и иных терминов, а позднее – «грузинский компьютерный язык», чтобы исключить малейшую возможность ущемления грузинского как «политического языка».
Грузинский стал основным инструментом социальной активности и общественной коммуникации для подавляющего большинства этнических грузин, живущих в республике. Но усилия интеллигенции имели свои объективные пределы. Во-первых, русский оставался основным в таком важнейшем сегменте общественной коммуникации, как доступ к всевозможной информации. Наследство этой реальности сегодня просматривается при дублировании фильмов. Несмотря на все усилия властей, принятие жестких законов и всевозможные запреты, изгнать русский язык из кинотеатров и видеотек никак не удается. На фильмы, дублированные по-грузински, люди просто не ходят, и кинотеатры несут убытки. Так что, властям приходится на многое закрывать глаза. «Вестник Кавказа» в статье «Новые половцы» писал о смехотворной и обреченной на провал попытке Михаила Саакашвили заменить английским русский в тех сегментах общественной коммуникации и социальной активности, где он все еще сохранял, условно говоря, «политический» статус.
Вторая особенность, предопределившая нынешний реальный статус русского языка – многонациональность Грузии. Русский был «политическим» языком для трети населения Грузинской ССР: не только абхазов и осетин, но этнических армян и азербайджанцев, как наиболее многочисленных этнических меньшинств.
После распада СССР и придания грузинскому статуса государственного языка, этот фактор сыграл свою роль в процессе «нациестроительства». Грузинские власти (от первого президента Звиада Гамсахурдия до нынешнего правительства Ираклия Гарибашвили) последовательно сокращают количество русских школ. Если в 1988 году в Грузии было 257 школ с русским языком обучения, то есть изучением всех предметов на русском, то сегодня в стране - 61 школа с «русским сектором», из них 50 государственных и 11 частных. И всего лишь 12 полноценных русских школ. В том числе 11 государственных и одна частная.
После распада СССР и придания грузинскому статуса государственного языка, власти (от первого президента Звиада Гамсахурдия до нынешнего правительства Ираклия Гарибашвили) последовательно сокращали количество русских школ. Если в 1988 году в Грузии было 257 школ с русским языком обучения, то есть изучением всех предметов на русском, то сегодня в стране - 61 школа с «русским сектором».
Что такое «русский сектор»? Это та же русская школа, но открытая под крышей грузинской. Причем, переведенная в «режим исчерпания», то есть в «секторе» не открываются новые начальные классы с русским языком обучения, хотя те, кто уже учится в русских классах, имеют возможность окончить школу и получить соответствующий аттестат. При этом все «русские сектора» в высших учебных заведениях переведены в тот же «режим исчерпания».
Почему такая политика, в корне противоречащая фундаментальному европейскому принципу в языковой сфере о недопустимости ухудшения реального положения этнических меньшинств, не вызывает нареканий европейских организаций? Потому что русский был «политическим» языком для иноязычных этнических меньшинств - армян и азербайджанцев, а они всегда могут перейти в школы с армянским и азербайджанским языком обучения, количество которых не уменьшается а, наоборот, увеличивается с течением времени.
Что касается этнических русских, то их в Грузии осталось очень мало, тем более, социально активного возраста. Именно поэтому уменьшение количества русскоязычных школ не воспринимается европейской бюрократией как «ущемление прав этнического меньшинства», ведь нынешнего числа таких учебных заведений вполне достаточно для удовлетворения потребности этнических русских, желающих учится на родном языке.
Тем не менее интереснейший факт: самые большие и успешные школы как в армянононаселенном Ахалкалакском районе, так и азербайджанонаселенном Марнеульском районе Грузии – именно русские школы, хотя, конечно, там есть и школы с армянским и азербайджанским языком обучения. Но значительная часть населения этих регионов по-прежнему воспринимает только русский в качестве «политического» языка, в том числе языка перспективы и успеха если не в Грузии, то за рубежом.
Но подобное положение создает предпосылки для появления новых «линий разлома» в государстве. Тем более что русский сохраняет важные признаки и функции «политического» языка для собственно грузинского этнического сообщества. Примечательно, что подавляющая часть детей и молодежи владеет русским все в меньшей степени, но все-таки лучше, чем английским. Это соотношение с течением времени не меняется в пользу английского, хотя Михаил Саакашвили и пытался запустить разные экстравагантные проекты, вроде приглашения в Грузию тысяч англоязычных учителей.
Русский остается вторым языком в стране. Его пространство сократилось по сравнению с грузинским, но оно все-таки несравненно шире английского. Но если тенденция постепенной и неуклонной интеграции Грузии в европейское пространство и отдаления от русского (евразийского) мира продолжится одновременно с усилиями властей по сокращению количества русских школ, то через 40-50 лет, нынешний сегмент русского языка будет заполнен другими мировыми языками. А Грузия превратится в одну из маленьких стран, где население использует английский для выполнения тех коммуникационных функций, которые объективно недоступны основному «политическому» языку.
Георгий Калатозишвили, Тбилиси. Специально для «Вестника Кавказа»
