Если спрашивать у украинца на юге, востоке или западе, не где, а как вы хотите жить, то европейская утопия стала для него ориентиром, элементом представления о правильном социальном устройстве. Все остальное - политическая конкуренция разных элит как мы к этому идеалу придем. Далеко не все украинцы ориентированы в том, что НАТО никак не связано с решением каких-либо социальных вопросов.
А. Караваев, вопрос к Андрею Ермолаеву, как Украине объединить разноментальные территории в нечто единое; что делать с русскоязычным населением, вернее с русскими?
Андрей Ермолаев :
Русский язык не принадлежит русским, он не является обязательным идентификатом самоопределения. Украинские русскоязычные - это всего лишь русскоязычные. Но как и большинство молодых республик в зависимости от того, какая политическая элита приходит, этот вопрос становится предметом спекуляции, как тех, кто приходит, так и тех, кто им оппонирует. Пушкина больше читать не стали, больше стали слушать группу Reflex. Развитие языкового пространства - это, прежде всего, развитие передовых сфер интеллектуальных наук и естественных наук, образования, а не развитие масс-медия.
Не всякая молодя нация, возникшая в конце XX в, окажется состоятельной даже обретя государственность. Это действительно уникальная ситуация в истории человечества. Мы не можем опираться на аналогии XIX в, когда национально-государственный формат совпал с мировой архитектурой. Сейчас, обретая государственность, молодые сообщества, с одной стороны, саморганизуюсь и самоидентифицируюсь, ищут формулу национальной идентификации, проходя все детские болезни этнических увлечений, архаики и проч.; это пути обретения статуса суверена.
В это же время и одновременно, эти сообщества, обретя государственность и проходя путь национальной самоорганизации, встречаются с риском, который подрывает этот процесс. Учитывая транснационализацию экономики, информационного и научного пространств то, что строится, тут же размывается. Целый ряд национальных государств, возникнув на 15-20 лет, могут в итоге раствориться. Навязывание украинцам идеи европеизации - это фактически признание несостоятельности украинского национального проекта. Сущность европейского проекта - мегагосударство. Если бы Украина была включена в конституционный процесс, многие бы украинцы с удивлением узнали что то, что было предложено им как реализация национального пути, в общем-то, это рецепт на 25 лет, а потом от всего этого нужно избавиться и стать просто культурной автономией.
Вопрос в другом - возможно, национальный путь для молодых государств состоит в правильном инкорпорировании и участии в новых мегарегиональных проектах. Часть молодых государств пройдут транзитом этап государственности и станут всего лишь культурными автономиями, а часть - просто ресурсной составляющей. После кризиса вестернглобализации европеизация, русский мир, исламский мир стали компенсаторами глобалистских обустройств своих регионов, т.к. это проблема не только языка, но и регионального экономического разделения труда, социально-производственной миграции, образования и т.д. Является ли евразийский регион, где будет реализована доктрина Русского мира оптиумом для украинского общества, для меня вопрос. Хотя бы потому что, кроме ресурсного подхода к Украине, где русскоязычные рассматриваются как перспективные мигранты, как элемент развития российских ТНК, конкурентного перспективного межнационального проекта на сегодня нет.
Я не идеализирую европеизацию, сейчас украинцы знают о Европе больше, чем сама Европа. Для украинского государства вопрос сохранения государственного нейтралитета без глубокой инкорпорации в региональные проекты - единственный способ реализации национального проекта. Я являюсь критиком как евразийских методов интеграции, как малоперспективных, так и критиком институциональной интеграции в Евросоюз. Потому что в ЕС Украина тоже рассматривается как ресурсный элемент. Европейские ТНК интересует пять сфер: инфраструктура, земля, экспортные отрасли энергетика и потребительский рынок.
Нация - это и культурный феномен, и определенный способ социально-экономической самоорганизации. Я отношу Украину к той части национальных проектов, у которых есть собственная база для экономического и социального развития.
Вопрос Алексея Власова: как отразится искажение образа прошлого на двухсторонних отношениях России и новых независимых государств? Это неизбежно завышенная самооценка местных элит и занижение роли России? Или есть другие варианты?
Андрей Ермолаев:
У образа есть два базовых механизма его формирования: связанный с мифическими стереотипными традициями и интеллектуальными поисками и практическая деятельность. Вопрос не в том, что о России плохо или хорошо говорят; практики дипломатические, политические и т.п. формируют некий динамический образ страны. Поэтому это вопрос практический - что будет предлагаться Россией с точки зрения коммуникации. Я не отношусь плохо к идее «Русского мира» и деятельности фонда. Для любого государства естественно защищать и продвигать свои интересы. Но я критически отношусь к попыткам подменить гуманитарные коммуникации национальной пропагандой. Потому что попытка рассматривать украинских русскоязычных как русских без родины не верна, т.к. эти русскоязычные являются участниками творения украинского проекта, также как другие народы России являются соучастниками нового российского проекта.
Элиты прекрасно понимают, какие инструменты в т.ч. социальной мобилизации помогают капитализировать их ресурс. Ваша элита еще более глобалистская, чем бывшие либералы. Политика сегодняшнего дня помогает превратить крупный транснациональный капитал инкорпорированных государств в прекрасные компании экспансирующего типа.
Вопрос Александра Караваев: как соотносятся идеология и внешнеполитическая ориентация Украины.
Андрей Ермолаев:
Если спрашивать у украинца на юге, востоке или западе, не где, а как вы хотите жить, то европейская утопия стала для него ориентиром, элементом представления о правильном социальном устройстве. Все остальное - политическая конкуренция разных элит как мы к этому идеалу придем.
Далеко не все украинцы ориентированы в том, что НАТО никак не связано с решением каких-либо социальных вопросов.
