Таким образом, постановка вопроса о начале возвращения беженцев в свои дома, да еще и с какого-то определённого момента, имеет исключительно пропагандистский характер. Внести таким образом диссонанс и элементы недоверия по отношению к позиции Москвы в абхазском и юго-осетинском обществах вряд ли удастся. А вот породить завышенные ожидания (чреватые, как известно, скорыми разочарованиями) в Грузии – вполне можно. Поэтому нетерпеливые заявления, от кого бы они ни исходили, вряд ли придадут хрупкому диалогу между Москвой и Тбилиси позитивный фон.
Андрей Арешев
Южная Осетия: реально ли возвращение беженцев?
Недавние заявления премьер-министра Грузии Бидзины Иванишвили и Католикоса Илии II свидетельствуют о намерении грузинского руководства, расширяя диалог с Москвой, не ограничиваться только лишь восстановлением торгово-экономических связей и налаживанием гуманитарных контактов. Не совсем ясно, существует ли у официального Тбилиси чёткая стратегия нормализации отношений с Москвой – пока, скорее, речь идёт о некоторой импровизации. В недавнем интервью телекомпании «Аджария» Бидзина Иванишвили, отметив успехи, достигнутые в торгово-экономической сфере, плавно перешёл к вопросу о восстановлении территориальной целостности Грузии, который, по его словам, возможно решить без применения силы: «Мы, в первую очередь, должны убедить наших братьев, абхазов и осетин, что строим хорошую страну… Пусть никто не думает, что мы будем использовать силу для восстановления отношений… Мы должны убедить их, что жить с нами интересно, и только таким способом мы должны восстановить территориальную целостность».Впрочем, совершенно очевидно, что после всего того, что происходило «в Южной Осетии и вокруг неё» до момента признания республики независимым государством со стороны России, любые методы убеждения со стороны грузинских властей будут, мягко говоря, не вполне эффективными. Видимо, осознавая это, грузинская сторона пытается вовлечь Москву (хотя бы на уровне вербального обсуждения) в решение задач, интересующих в первую очередь Тбилиси. И здесь важно выбрать «правильные» формулировки, создать необходимый информационный фон, обеспечив, таким образом, преимущественные переговорные позиции.Примечательно в этом плане недавнее заявление Католикоса-патриарха всея Грузии Илии Второго и некоторых сопровождавших его лиц о том, что российское руководство поможет вернуть в Абхазию и Южную Осетию грузинских беженцев. Сказано это было по окончании встречи с президентом Владимиром Путиным, а также патриархом Московским и всея Руси Кириллом. Глава Православной Церкви Грузии сослался также на слова российского президента о том, что вопрос беженцев из Абхазии и «Цхинвальского региона» (так в Тбилиси именуют Южную Осетию) будет рассмотрен отдельно, и ему будет уделено особое внимание. «Они обещали мне. С этого должны начать возвращение наших беженцев в свои дома, и для этого должно быть сделано все. Российский президент, вероятно, выполнит свое обещание», — резюмировал Илия Второй, отметивший также, что в ходе его московских встреч обсуждались и проблемы христианства в Абхазии и Южной Осетии, чему будет посвящён отдельный документ. Правда, добавим, делается весьма оригинальным способом. Как известно, в Москве обсуждался документ о тяжёлом положении ближневосточных христиан. Так вот, по словам митрополита Ахалцихского и Тао-Кларджетского Теодора, делегация Грузии стремилась к тому, чтобы в этот документ включили и Абхазию, однако добиться этого не удалось. Заметим, что попытки поставить признанное Россией независимое государство в один смысловой ряд с бандитами из «аль-Каиды» вряд ли прибавит аргументов тем, кто по совету премьер-министра Грузии будет убеждать абхазов и южных осетин в том, что «жить с нами интересно»…Что же касается проблемы беженцев и вынужденных переселенцев, то о них грузинская сторона вспоминает достаточно регулярно, правда, несколько избирательно. Так, в прошлом году Генассамблеей ООН был принят документ под названием «статусе внутренне перемещенных лиц и беженцев из Абхазии, Грузия и Цхинвальского района / Южной Осетии, Грузия», предусматривающий, несмотря на свой рекомендательный характер, возвращение вынужденных переселенцев в родные дома. Обсуждение и принятие данной резолюции встретило возражения российской стороны, считающей, что принятие этого документа может привести к эскалации обстановки в регионе. В известной степени, кстати, так и произошло, и активизация грузинской стороны на границах Южной Осетии стала, в свою очередь, причиной укрепления мер пограничного контроля со стороны властей Цхинвала, действующих, разумеется, в тесной координации с Российской Федерацией. В предшествующие годы несколько раз появлялась информация о так называемых «маршах мира» на Южную Осетию, для участия в которых грузинскими спецслужбами вербовались жители сопредельных районов Грузии. Впрочем, замыслы по проведению откровенно провокационных мероприятий справедливо связывались с деструктивной деятельностью уходящего ныне Саакашвили и его приближённых. Представляется, что в целом позиция нового грузинского руководства по данному крайне сложному и болезненному вопросу всё же более конструктивная.Беженцы в Южной Осетии появились отнюдь не в 2008 году, как это, очевидно, хотелось бы видеть некоторым на грузинской стороне. Намекая на необходимость возвращения жителей ныне не существующих военных укреплений, в которые были превращены несколько грузинских сёл между Цхинвалом и Джавским районом, не следовало бы забывать также и о проживающих в Северной и Южной Осетии беженцах из внутренних районов Грузии. Это десятки тысяч людей, и проблемы большинства из них (включая брошенную в Грузии недвижимость) до сих пор полностью не решены. Только в коллективных центрах и местах временного нахождения в РЮО проживает 1191 беженец из Грузии.Точно также, мягко говоря, наивно надеяться, что сложные и запутанные церковные вопросы, к которым примешивается «большая политика» (выходящая далеко за пределы Кавказа) может быть решена в одночасье. И уж в любом случае, пытаться решить эти вопросы в Москве, игнорируя диалог с Цхинвалом и Сухумом, на необходимость которого обращают внимание многие, в том числе и в самой Грузии.Напомним, после августовского военного конфликта 2008 года, пятилетняя годовщина которого будет скоро отмечаться, Грузия вышла из Соглашения о возвращении беженцев, заключенного в начале 1990-х годов. Совершенно очевидно, что любой, даже рамочный документ, затрагивающий вопросы возвращения беженцев и вынужденно перемещённых лиц, потребует длительных усилий и согласований, прежде всего между властями Грузии с одной стороны, и Абхазии и Южной Осетии – с другой.Таким образом, постановка вопроса о начале возвращения беженцев в свои дома, да еще и с какого-то определённого момента, имеет исключительно пропагандистский характер. Внести таким образом диссонанс и элементы недоверия по отношению к позиции Москвы в абхазском и юго-осетинском обществах вряд ли удастся. А вот породить завышенные ожидания (чреватые, как известно, скорыми разочарованиями) в Грузии – вполне можно. Поэтому нетерпеливые заявления, от кого бы они ни исходили, вряд ли придадут хрупкому диалогу между Москвой и Тбилиси позитивный фон.Андрей Арешев, эксперт Центра изучения Центральной Азии и Кавказа ИВ РАН, специально для Интернет-журнала «Новое восточное обозрение
