Если судить по риторике политических обозревателей последних месяцев, то на Европейский Союз надвигаются довольно смутные времена. Всюду и повсеместно проводятся параллели с особым временем –предвоенным началом двадцатого века.
Анатолий Орел, Чрезвычайный и Полномочный Посол Украины.
Журнал "ЗОВНІШНІ СПРАВИ", 4 июня 2013 года
Если судить по риторике политических обозревателей последних месяцев, то на Европейский Союз надвигаются довольно смутные времена. Всюду и повсеместно проводятся параллели с особым временем –предвоенным началом двадцатого века. Растущая роль Германии как генератора решений ЕС в сознании многих европейских граждан – независимо от того, хотят ли того немцы или нет – определенным образом перерастает в германскую гегемонию. На обывательском уровне сомнений на этот счет, похоже, уже нет. Уже никого не удивишь сожженными на демонстрациях немецкими флагами и карикатурами на Ангелу Меркель со вскинутой правой рукой.Показательно, что сами немцы тоже проводят параллели со своей историей, однако их выводы несколько другие. Например, о сходстве между нацистской Германией начала тридцатых и нынешней Грецией – униженной, обозленной, с бурно растущими неонацистскими движениями.Несомненно, все эти параллели – пока что лишь игра досужих умов. Интеллектуальная эквилибристика, которая отражает лишь градус напряжения на континенте, а никак не все многообразие сложных европейских реалий.Европейский Союз живет во многом багажом своих прошлых грандиозных достижений. А эти достижения на самом деле внушительны и весомы. Европейскому Союзу нельзя не отдать должное за его неоценимый вклад в европейскую и мировую историю.Благодаря ЕС непрерывная череда европейских войн давно отошла в прошлое.Благодаря ЕС Европа (по крайней мере, в привычном для Запада составе) – объединилась. И уже это обстоятельство само по себе составляет вполне понятный предмет гордости для большинства европейцев.Стабильный мир, благосостояние, «чувство семьи единой» и гордости за общие свершения – это немало. А вот достаточно ли этого, чтобы отвечать на принципиально новые вызовы, на которые так богата новая эпоха, – в этом пока уверенности нет.Перефразируя Шекспира, европейское единство оказалось экзаменом, который нужно сдавать ежедневно. Нужно непрерывно приспосабливаться к реалиям жизни, понимая, что вчерашние политические и экономические рецепты не подходят к решению проблем нового времени.И чем больше европейское единство начинает ассоциироваться в глазах рядовых граждан с европейской бюрократией, тем яснее становится, что в этой части политического процесса (приспособления к новым реалиям) Евросоюз явно не так силен, как хотелось бы. Как и во многих семьях, в европейской семье есть место и зависти, и ревности, присутствуют и внутренние распри. ЕС был удачным историческим ответом в условиях советской угрозы, восстановления континента из руин и зализывания шрамов великой войны.Но в условиях, когда внешняя угроза перестала объединять, распределение благосостояния стало волновать европейцев гораздо больше, чем послевоенное развитие. А испытание благосостоянием - одно из самых непростых.Ни месяца без нового кризиса – таковы, к сожалению, реалии нынешнего ЕС. В феврале итальянские избиратели подняли бунт против европейской политики экономии и привели в парламент одну из самых антиевропейски настроенных партий на континенте во главе с бывшим актером Беппе Грилло.В марте Кипр был принужден к почти большевистской экспроприации капиталов со счетов клиентов своих собственных банков.В апреле португальский суд признал мероприятия по экономии неконституционными, запретил правительству дальнейшее сокращение зарплат бюджетникам и поставил Европейскую комиссию в тупик относительно дальнейшей реструктуризации португальских долгов.Кто будет «ньюсмейкером» в мае? Неужели «отличник боевой и политической подготовки» Словения? Знакомый нам вопрос «кто съел наше сало?» давно и надежно закрепился в европейской повестке дня. Греки, да и не только греки, пририсовывают А.Меркель гитлеровские усики и подозревают, что Германия именно за их счет пытается сохранить свое богатство.А немцы, в свою очередь, ссылаются на данные последнего исследования Европейского Центрального Банка, которое показало, что благосостояние среднестатистической немецкой семьи составляет 51 тысячу евро, в то время как кипрской – 267 тысяч евро, греческой – 148 тысяч евро! На этом фоне немецкая общественность справедливо заявляет, что еще неизвестно кто кому должен финансово помогать. Характерно, что ЕЦБ придержал публикацию этих данных до момента выделения пакета финансовой помощи для Кипра.Подозреваю, что экономисты еще долго будут ломать головы над результатами этого парадоксального экономического исследования. Как это вообще возможно, чтобы самая богатая страна континента оказалась, в преломлении на благосостояние среднестатистической семьи одной из самых бедных?Одни объясняют это тем обстоятельством, что в 1945-м Германия начинала все с нуля. В тот трагический момент отсчета не было ни усадеб, ни домов, ни банковских счетов, которые передавались бы по наследству в немецких семьях. А в греческих и киприотских – были.Другие ссылаются на то, что в Германии семьи меньше размером, чем в южной Европе.Третьи говорят о том, что немцы по своей природе более склонны арендовать жилплощадь, в то время как южане – из кожи вон выпрыгнут, но станут домовладельцами.Четвертые говорят о том, что евро в Германии – это совсем не то, что евро в Греции, ибо в Германии все дешевле.Как бы там ни было, Европа в ее нынешнем виде переполнена не только внутренними субъективными противоречиями, но и объективными, не видимыми для невооруженного глаза дисбалансами.Кстати, то обстоятельство, что российский и китайский капитал марширует по Европе со все более массивными корзинами для покупок –внутренние конфликты, конечно же, не разрешит, а только углубит. Речь идет не только о газотранспортных системах стран Восточной Европы, которые, в своем большинстве, уже давно и прочно очутились в российской собственности.Например, только в последний год китайские корпорации скупили 10% акций аэропорта «Хитроу» в Лондоне, а также 21% акций корпорации «Энергиас» - главного производителя электроэнергии в Португалии.Это факты европейской жизни, о которых мы в Украине зачастую просто не подозреваем. Мы смотрим на вещи, как дети – упрощая и рассуждая категориями десяти-двадцатилетней давности, когда все действительно было проще, во всяком случае, понятнее. Для нас «путь в Европу» – это путь к еэсовскому паспорту, к автобанам, которые не будут трескаться от морозной зимы, к высоким зарплатам и гарантированной пенсии на старости лет.На самом же деле, сегодня с определенной долей обобщения Евросоюз имеет, по крайней мере, три лица. Первое – это столь милые нашему сердцу немецкие идиллические домики.Второе – это обшарпанные, (но мечтающие о лучшем будущем) бухарестские «хрущевки».И третье – запущенные, опустевшие, депрессивные офисные здания в Афинах.Когда мы говорим, что «идем в Европу», то нужно понимать, что идем мы в сообщество государств, которое имеет блестящее прошлое, но не имеет представления о том, что день грядущий ей готовит. Американский политолог Томас Фридман недавно сравнил американскую экономику с автомобилем, который без бампера и запаски направляется к ухабистому, разбитому и затяжному участку дороги.Для европейской экономики это сравнение не очень радостное – ибо она (пребывая в еще худшем состоянии, чем американская) уже не один год «прыгает по ухабам».В прошлом году общеевропейский ВВП сократился на 0,4%. В этом году ожидается некоторое улучшение – он сократится уже только на 0,2%. Государственный долг стран-членов, преимущественно, колеблется между 80% от реального ВВП (как у Германии) до 178% (как у Греции).Для примера, у Украины государственный долг составляет 28% от реального ВВП.Безработица в Греции и Испании составляет более 26% работоспособного населения. Молодежная безработица в этих странах приближается к… 60%! Еще раз повторю: в пораженных кризисом странах ЕС до 60% людей моложе тридцати лет нигде не учатся и не работают.Безусловно, это очень тревожный звонок. И, что самое главное, нет понимания того, как выходить из создавшейся ситуации.Поставленные в нестандартную ситуацию, европейцы ищут новые пути решения – через еще большую экономию и прозрачность. Во Франции министра увольняют за то, что он размещал капиталы в иностранных банках – пряча их от налогов. Как результат, в этом году президент Франсуа Олланд заставил членов своего кабинета – впервые в истории – опубликовать свои налоговые декларации. Британский премьер Камерон обещает это сделать в следующем году.Оказалось, кстати, что простая и будничная для нас, украинцев, процедура для многих европейцев является болезненным шагом, на который их правительство все еще не может решиться. Популярное одно время идея повсеместного насаждения немецких принципов хозяйствования и бюджетной рачительности уже не выглядит такой уж привлекательной. Известный болгарский интеллектуал Иван Крастев опубликовал недавно интереснейшую статью, в которой показывает, как нынешнее болгарское правительство шаг за шагом старалось перенести идеи «германизации» на свой грунт – через фискальный консерватизм, бюджетную экономию и жесткую привязку монетарной политики к ЕЦБ.А в результате имеет народные волнения, отставку и, возможно, «длительный период политической нестабильности в итальянском стиле».Вывод Крастева: применение успешных методов управления не гарантирует успеха, если у стран разный уровень достатка и эффективности государственной машины.В общем и целом, пройдя период осознания и успешной эксплуатации идеи европейской общности, ЕС подходит к периоду осознания собственных ограничений. Разная культура, разные традиции, разные интересы – если эти различия не смог стереть энтузиазм девяностых и двухтысячных, то в условиях нарастающего евроскепсиса нынешняя брюссельская бюрократия и подавно не справится с этим заданием.К примеру, стало понятно, что такие страны, как Великобритания и Франция априори не могут иметь «единую внешнюю политику». Сегодня вопрос в том, могут ли они иметь единую фискальную или монетарную политику. И если окажется, что нет, не могут, то достаточно ли будет общих стандартов и ценностей, чтобы ЕС сохранился в будущем как надгосударственное объединение?Иногда за кажущимся единством скрываются абсолютно противоположные мотивации. Тот же Крастев справедливо указывает, что, если в Германии многие избиратели все еще полагаются на Евросоюз как на своего рода лекарство от болезней, потому что безоговорочно верят в эффективность своего правительства, то болгары это делают по диаметрально противоположной причине, поскольку так же безоговорочно не верят в эффективность своего.Иными словами, стремление в ЕС может быть не только прорывом, но и сознательным отказом от суверенитета, признанием собственной несостоятельности как независимого государства.Популярность идеи европейского единства падает. По последним опросам, недоверие к ЕС в Британии, Германии, Франции оценивается, соответственно, в 69%, 59% и 56%!Речь идет о странах, составляющих 70% населения Евросоюза. В Испании же 72% граждан заявили, что не доверяют ЕС (всего лишь пять лет назад этот показатель составлял 23%). Крупные страны, страны-лидеры, которые, по идее, должны были бы быть локомотивами всего начинания, становятся, по сути, евроскептиками. Популярность идеи дальнейшего расширения ЕС на Восток континента – тем более минимальна. Сегодня можно с уверенностью говорить, что в предстоящие 10-15 лет после присоединения к ЕС Балканских стран никаких новых волн расширения уже не будет. Этого просто не хотят уставшие от «объединения» нации Европы.Хотя, возвращаясь к вышеприведенной метафоре, с высоты бухарестской «хрущевки» европейское будущее представляется, по крайней мере, более оптимистичным, чем с высоты заброшенных офисных зданий в Афинах. За исключением Чехии и Венгрии, по всему восточному кордону Евросоюза в этом году прогнозируется хоть небольшой, но все же рост экономики. А в выходящей из кризиса Латвии – даже более 4 процентов роста.Если посмотреть на опубликованную журналом «Economist» диаграмму экономических прогнозов на этот год, то балтийские страны и бывшие страны соцлагеря выглядят, как некий пояс стабильности на большом пространстве, где царствует неуверенность в завтрашнем дне.Восточная Европа и (отчасти) постсоветское пространство – это место, где в Европу все еще искренне верят, где готовы «затягивать пояса» и «наступать на горло собственной песне», лишь бы сделать реальностью мечту о "европейском" благосостоянии.Здесь люди не лезут на баррикады. Здесь люди трудятся и живут не в долг, а "на свои". В этом свете становится более понятным и интерес ЕС к ассоциации с Украиной. Ассоциация – это именно то оптимальное расстояние в отношениях с нашей страной (не слишком близко и не слишком далеко), которое вполне устраивает европейских политиков и европейских бюрократов. И поэтому, кстати, есть основания со скепсисом отнестись к их заявлениям, что 2013 год – это уникальный шанс для Украины подписать соглашение с ЕС, который в ближайшие годы не вернется.Перефразируя Дизраэли, у ЕС нет постоянных врагов или постоянных друзей, но есть постоянные интересы. Доступ к уникальному достоянию Украины – ее сельскому хозяйству и геополитическому положению – в числе этих постоянных интересов. Поэтому, по моему мнению, ЕС будет готов к ассоциации в любой момент, когда к ней будет готова Украина.Однако, ключевой вопрос, беспокоящий всех, состоит, конечно же, в том, что ожидает Европейский Союз в ближайшие годы.Самое первое, о чем хочу в этой связи четко заявить: сегодня никто, абсолютно никто не может дать каких-либо прогнозов по поводу будущего ЕС. Непредсказуемость – ныне ключевой термин для описания многих и многих международных процессов.Тем не менее, некоторые предположения все же можно попытаться сделать.Во-первых, безусловно, не стоит ожидать, что Евросоюз в ближайшее время буквально развалится на куски. Это был бы худший вариант развития событий, аннигиляция всех послевоенных европейских достижений, возврат к Европе столетней давности. На сегодня реальных предпосылок говорить о распаде ЕС в практическом контексте, по-моему, нет.Во-вторых, за годы благосостояния Евросоюзом накоплен настолько масштабный потенциал стабильности и материального благоденствия, что даже в условиях кризиса, безработицы, снижения жизненных стандартов страны Евросоюза еще долгое время будут оставаться ориентиром для достаточно большой части населения планеты – в контексте материальных и социальных стандартов жизни. В особенности, как я уже говорил выше – для жителей Восточной Европы.В-третьих, в ЕС сохранится ядро стран, которые будут продолжать предпринимать шаги по углублению внутренней интеграции, по реализации уже принятых решений о создании банковского и налогового союзов, по сохранению единой валюты.И, тем не менее, Европейский Союз, скорее всего, претерпит на протяжении ближайших лет радикальные преобразования. На это указывают события, происходящие в Великобритании и вокруг нее. И как бы ни радовались, например, французы, возможному выходу Лондона из ЕС, логика выживания все же будет подсказывать европейским политикам необходимость сохранения Евросоюза в нынешнем виде даже за счет перераспределения полномочий между Брюсселем и национальными столицами.А в результате ЕС все более будет напоминать не монолитный блок, а систему "колец", все более сужающихся к "центру".На периферии роль внешнего скрепляющего цемента будет играть общий рынок – ключевая интеграционная скрепа, необходимость которой не вызывает ни у кого сомнений. А далее будут идти более глубокие ступени интеграции: ныне существующие (Шенген, еврозона) и, возможно, новые (банковский и налоговый союзы). При этом совсем не обязательно, что состав стран-участниц этих "внутренних" кругов останется неизменным – кто-то выйдет, возможно, из зоны евро, кто-то из других "колец".Ну и, кроме того, Евросоюзу вряд ли удастся сохранить то равномерное распределение материального благосостояния и демократических стандартов, которым он гордился еще совсем недавно. Будет, скорее всего, углубляться водораздел между стабильным "северным" ядром и беднеющей "южной" периферией. А также, к сожалению, - и эти процессы будут крайне важны в контексте будущего ЕС, - между стабильными и нестабильными демократиями.Последние, в силу нарастания социального напряжения, будут подвергаться все более сильным авторитарным искушениям – со стороны как ультраправых, так и левопопулистских политических сил. .Совершенно очевидно, что наше предстоящее сотрудничество с ЕС ни в коем случае нельзя рассматривать как еще один гуманитарный проект Евросоюза в котором богатые будут помогают бедным только по той причине, что эти бедные – европейцы.Все еще присущая многим из нас вера в то, что ЕС придет и решит все наши проблемы – сродни вере в сказку. Такая вера естественна для ребенка, но губительна для взрослого. Ибо взрослый человек отличается от ребенка тем, что понимает какие проблемы перед ним возникнут и как он будет их решать.Тем не менее, несмотря на все сказанное, Украина не в силах изменить собственную географию. В условиях незавершенности реформ и все еще невысокого уровня жизни европейские стандарты будут довольно долгое время оставаться ориентиром для Киева, и не только для него, в контексте общественного, экономического и социального развитияНекоторых допущенных ЕС ошибок, конечно, можно постараться не повторить. Но в целом и Украина, и другие соседние страны Восточной Европы, будучи неотъемлемой частью единой европейской цивилизации, будут ощущать на себе последствия всех тенденций развития ЕС. И многие наши внутренние процессы будут развиваться под влиянием того, в какую сторону будет двигаться самое большое и влиятельное интеграционное объединение на нашем континенте.Оригинал публикации http://uaforeignaffairs.com/ua/pro-nas/istorija/
