К вопросу «евро-евразийского партнерства»

Дата:
Автор: ИАЦ МГУ
Последние несколько лет главным недостатком аналитического и отчасти политического взаимодействия между ЕС и Россией мне видится невозможность до конца ответить на вопрос, насколько адекватно воспринимает Евросоюз проект евразийской интеграции. Я думаю, что подобные сомнения возникали и раньше, но начиная с 2008-2009 года, когда оформилась стратегия «Восточного партнёрства» стало понятно, что Москве удается создать действительно новое ядро интеграционного союза, преодолевающее инерцию «бракоразводных» отношений первого десятилетия СНГ.
К вопросу «евро-евразийского партнерства»
Последние несколько лет главным недостатком аналитического и отчасти политического взаимодействия между ЕС и Россией мне видится невозможностьдо конца ответить на вопрос, насколько адекватно воспринимает Евросоюз проект евразийскойинтеграции. Я думаю, что подобные сомнения возникали и раньше, но начиная с 2008-2009года, когда оформилась стратегия «Восточного партнёрства» стало понятно, чтоМоскве удается создать действительно новое ядро интеграционного союза,преодолевающее инерцию «бракоразводных» отношений первого десятилетия СНГ. Речьидет о практической реализации стратегии Таможенного Союза, подписании новогодоговора о Зоне свободной торговли в рамках СНГ. Позднее, к 2012 году сталоясно, что наступает второй этап интеграции – на финишной прямой оказалась подготовкадоговора о Евразийском Экономическом Союзе (ЕАС) как минимум в тройкеРоссия-Беларусь-Казахстан. Таким образом, перед восточными границами Евросоюзаза короткий срок возникла новая политическая реальность. Последние скептикивынуждены были признать этот факт после начала консультаций между ВТО иТаможенным Союзом. Одним словом, теперь перед нами не просто традиционно трудныевопросы взаимодействия между Россией и ЕС, а еще более сложные темы - как мыбудем работать на пространстве бывшего Советского Союза, учитывая, что там появилисьроссийские и европейские структурно оформившиеся поля притяжения и взаимнойкоммуникации.  Насколько они антагонистичны? Трудно сказать, обладает ли данныйисторический этап «касания» России и Евросоюза большим конфликтогенным зарядом, чем, допустим, десятилетие назад,когда, с одной стороны, роль конкурента РФ играл «оранжевый» ГУАМ, а с другой, политикаеврососедства могла оформить нишу и для России (в 2003 году Брюссель обсуждалавозможность включения России в свою Neighbourhood policy). Но в те годы главнымраздражителем отношений выступало расширение НАТО. Теперь, эта тема серьезно опустиласьвниз в рейтинге общей для нас повестки. Однако, известная пауза в отношениях сЕвросоюзом продолжается, не предвещая позитивного прорыва. Переговоры по новомуСоглашению о партнерстве и развитии идут трудно и без гарантий на завершение.Стороны видимо не пришли к пониманию, что в итоге хотели бы туда вложить вкачестве цели. Плюс ситуации в том, что возникшая пауза дает нам возможностьпо-новому взглянуть на политические инициативы, понять сходства двух интеграционныхпроектов (об отличиях и так хорошо известно).  Камень преткновения в переговорах – расхождение позиций повопросам двусторонней торговли и инвестиций. Не могу утверждать на стопроцентов, но если эту тему не закроют в течении этого года, то похоже, что с2015 года Европейская комиссия кроме России будет вести этот диалог и с Евразийскойкомиссией. Пока данная структура развивается как бы внутри себя – снимаетразличные трения в торговле и наращивает новые линии интеграции связанные спромышленной политикой. Вопрос потенциального расширения ЕАС стоит в повестке, нодвери не будут открыты всем. Похожая ситуация в ЕС - потенциал расширения почтиисчерпан. Много критики справедливо высказано в отношении дефицита современных евразийскихидеологических построений (вопросы общих ценностей и идеалов). Москва действительнона распутье и не стремится педалировать вопрос, актуальность которого возникаетлишь в головах ряда авторов. Если мы заглянем за скобки взаимной пропаганды, тоувидим, что Кремль исходит из ценностей интеграции лежащих в материально-прагматическойплоскости. Касательно больших политических или геополитических Идей, то этотблок разумно обходят стороной, понимая, что до тех пор, пока не родитсяорганичная конструкция, искусственная нарочитость пропаганды способна принестибольше неприятностей. С другой стороны, мы наблюдаем массу свободных импровизацийи попыток энтузиастов, санкционированных чиновниками, сформулироватьсовременное евразийство, отвечающее духу 21 века. Европа в похожем положении - неспособность органов Евросоюзаясно сформулировать понятие европейской идентичности 2010-х годов, а затем ивстать на защиту ценностей европейской цивилизации только усилила идейныйвакуум. Евразийский и европейский проект сближают кризисы: демографическийдефицит и давление мигрантов, разрыв между элитами и обществом, громоздкостьинститутов и неэффективность административных решений. Таким образом, партнеры-конкурентыиспытывают на себе похожие вызовы.  Российские власти смотрят на постсоветское пространство какна ресурс геополитического развития России путем совместной модернизации. Частьэлиты Евросоюза смотрит на этот регион с теми же мыслями. Конечно у нас разныересурсы влияния и не похожие внешнеполитические механизмы. Россия развивает интеграциюза счет концентрации на себя двустороннего сотрудничества и общего макроэкономическоговоздействия на соседей. В этом плане евразийская модель «вертикальноинтегрирована» на Россию. Однако, это объективная реальность несопоставимыхмасштабов. Двух-трех ядер как, например, Франции и Германии в ЕС, в евразийскойреальности попросту нет (хотя, российско-украинский союз мог бы статьболее-менее аналогом франко-германского ядра). Евросоюз делает ставку на социо-гуманитарныепроекты; широко используются инструменты банков развития (ЕБРР, германский Банкразвития KfW Entwicklungsbank); также в целях интеграции используются кредитныелинии отдельных стран ЕС на реконструкцию инфраструктуры соседей: от дорог иэнергетики, до коммунального хозяйства. Такой широты инструментальной линейкиМосква пока не может себе позволить. По ряду тем, допустим по линии газовогоэкспорта, Москва и Брюссель имеют целый букет потенциальных и действующих конфликтов.Можно провести массу примеров, их все знают, где интересы РФ и ЕС напостсоветском пространстве пересекаются. При этом нет четкого понимания, покаким вопросам мы можем наладить сотрудничества. Мера доминирования идеологии надпрагматикой в наших отношениях очень велика.  Рассмотрим российскую часть этой проблемы. Практически всюисторию независимости России в Москве спорят - идём ли мы в сторону Европы или строимотдельный лагерь. В период президентства Дмитрия Медведева можно былопредположить, что в долгосрочной перспективе Россия могла бы организовать единоепространство с Европой в полном смысле. Как и в середине 1990-х, снова возникливопросы и дискуссии, вроде: «Сможет ли Россия вступить в ЕС?». Чего стоиттолько один доклад ИНСОР 2010 года «Россия XXI века: образ желаемого завтра»,вызвавший шквал диаметральных комментариев. Но стратегического ответа на этотвопрос мы не получили. Круги, отвечающие за внешнюю политику, не имеют единогоответа, часть элиты склоняется к тому, что это возможно, другая же настаиваетна том, что мы создаём нечто, отдельное от Европы. В этом и кроётся трудностьво взаимодействии по вопросам постсоветского партнёрства. ЕС видит, что Россиясторонится этого участия и ничего не предлагает, из Москвы не поступало идей осотрудничестве и совместных модернизационных мероприятиях на территорияхпостсоветского пространства. Понимая пробуксовку в двух колеях - политикирасширения и взаимодействия с Россией - в мае 2010 года Польша предложиласоздать «группу друзей» в рамках «Восточного партнерства» пригласив в этотформат Россию (участниками группы по плану Варшавы могли стать Норвегия,Канада, США, Япония и другие страны). В общем, это интересное предложение, но вопределенном смысле оно опоздало и не сможет стать заменителем сотрудничестваЕС и Евразийского союза. Однако, по сути, ряд линий нашего сотрудничества указывает,что мы двигаемся навстречу. К примеру, каждый участник «Восточного партнерства»ведет собственные переговоры об облегчении и последующей отмене визовогорежима. Россия также участвует в этом ралли, и в каких-то аспектах возможноболее успешно. В апреле-мае глава МИД Сергей Лавров провел серию встреч сглавами МИД Венгрии, Польши, Германии по их итогам он заявил, что работа по либерализациивизового режима для краткосрочных поездок вышла на финишную черту. Вполнереально, что возникнет ситуация, когда россияне получат более предпочтительный шенгенскийрежим, чем граждане ряда участников «Восточного партнерства», например, изрегиона Южного Кавказа. При этом Россия имеет свободный безвизовый режим совсеми участниками «Восточного партнерства», за исключением Грузии. Но и болеетого, пока Европа 27-ми движется к созданию с этой группой государств общегорынка, включающего свободное движение товаров, капиталов, услуг и рабочей силы,подобный режим практически создан внутри рамки структур евразийской интеграции. Я думаю, что мы могли бы, в качестве эксперимента, создатьсценарий возможного взаимодействия на постсоветском пространстве России, каклидера ЕАС с одной стороны, и ЕС как партнерского союза с другой, в виде специальнойпрограммы или суммы таких программ. Важно, чтобы такая инициатива исходила отисторического европейского партнера России, например, с такой инициативой моглабы выступить Финляндия. Учитывая хороший фон наших двусторонних отношений, мымогли бы попытаться построить план такого взаимодействия, или хотя бы обсудитькакие-либо вопросы в связи с этим. Конечно, это решается на более высокомуровне, поскольку нужно решение глав государств, но с нашей стороны, со стороныполитологов и экономистов, мы можем попытаться это оформить как некую дорожнуюкарту. Таким образом, мы будем предлагать что-то новое, а не обсуждать икомментировать то, что уже есть.  Если сравнить, на какие цели направляются средстваевропейской и российской политики, то по ряду секторов мы полностью совпадаем –сфера гуманитарного и межкультурного взаимодействия. Некоторые направления взаимодействиямогут быть удачно интегрированы на практике, но имеют массу политическихблоков. Например, сотрудничество по линии транспорта и энергетики. В рамкахИнвестиционного фонда соседства (NIF) существует программа финансированияключевых инфраструктурных проектов в области транспорта, энергетики, охраныокружающей среды и социальной инфраструктуры. В этом году на нее выделено 200млн евро. В рамках бюджета Союзного государства Россия-Беларусь есть несколько программсвязанных с развитием альтернативной энергетики и экологических чистогоавтотранспорта. Беларусь также входит в шестерку «Восточного партнерства».Спрашивается – способны ли политики не делить проекты развития на московские ибрюссельские, а попробовать поработать вместе, как, например, в областикосмоса. Я уже не говорю о сотрудничестве в области генерации электроэнергии состранами Балтии – почему-то считается, что эти вопросы легко решать без участияМосквы... Есть области социального и гендерного развития, проблемы образованияна всех уровнях, вопросы внедрения новых технологий и бизнеса. Одним словом,масса областей, где бы Москва и Брюссель могли бы выступать партнерами,спонсорами одного пула программ. Бизнес, кстати, давно почувствовал этотресурс. Посмотрите, на крупнейшие глобальные компании на постсоветскомпространстве. Сначала они разрабатывают рынок в России, затем открывают свойфилиал в столицах постсоветских республик, продвигая свои товары или услуги черезроссийские рынки и российские бизнес-коммуникации на постсоветском пространстве.Это пример того, что живые связи между различными группами элит, собственно, исоставляют интеграционный проект, о котором так много говорят. Но, если нетполитической воли, то его не оформляют. Другой вопрос – как мы будем наполнять это движение идеологически.В конце концов, придется снова отвечать на дилемму, которую мы указали выше - идёмли мы вместе с бывшим советским пространством в сторону Европы? Если мыотвечаем на это жестким «нет», тогда это повисает в воздухе и дискуссию надозакрыть. Если мы отвечаем «не исключено», «возможно», «в какой-либо перспективе»,тогда открываются возможности посмотреть номенклатуру нашего дальнейшеговзаимодействия.  Я думаю, что мы можем сделать удивительные открытия посовпадению наших интересов. Если люди живут вместе и вместе добиваются похожих результатов,то это, в общем-то, говорит о том, что они проживают в едином целом. В этомсмысле отнюдь не забавно звучит фраза казахстанского президента Назарбаева, чтоказахи – европейцы, а не азиаты. Менее чем за десять лет местный алфавитполностью сменится на латиницу. Многие российские политологи, опять же впарадигме противостояния с Европой, видят в этом угрозу. Но евразийская иевропейская группа государств могут оказаться в будущем частями одного целого.В такой парадигме нам не придется различные оттенки хозяйственной иполитической практики маскировать уникальностью национальных традиций.Заканчивая, отмечу, что длительная работа в этом направлении должна бытьпроделана с двух сторон. Но, как я полагаю, нынешней Европе принять и понятьсвою евразийскую половину будет труднее, чем Евразии доказать соседям свою«европейскость».  Статья подготовлена наоснове выступления на круглом столе в посольстве Финляндии в РФ. Сокращенно http://www.rubaltic.ru/article/politika-i-obshchestvo/rossiya-i-es-mesto-vstrechi-vostochnoe-partner... 

Поделиться: