Южный Кавказ давно находится в перекрестии интеграционных проектов как европейской, так и российской сборки. Однако к 2013 году, тема «куда пойдет Кавказ» становится в ряд главных региональных трендов. Московские политологи и чиновники, связанные с обслуживанием нового евразийского проекта, предлагают азербайджанским и армянским коллегам активнее включатся в обсуждение перспектив их участия в общих интеграционных организациях. Учитывая, что эйфория надежд евроинтеграции уже прошла, а перспективы московского проекта пока неясны, оба кавказских государства присматриваются каковы реальные бонусы от участия в этих коллективных играх.
Азербайджан и Армения:между «Восточным партнерством» и Евразийским проектом Южный Кавказ давно находится в перекрестии интеграционных проектовкак европейской, так и российской сборки. Однако к 2013 году, тема «куда пойдетКавказ» становится в ряд главных региональных трендов. Московские политологи ичиновники, связанные с обслуживанием нового евразийского проекта, предлагаютазербайджанским и армянским коллегам активнее включатся в обсуждение перспективих участия в общих интеграционных организациях. Учитывая, что эйфория надежд евроинтеграцииуже прошла, а перспективы московского проекта пока неясны, оба кавказских государстваприсматриваются каковы реальные бонусы от участия в этих коллективных играх. Безусловно, существует разница в стратегиях. Армениясознательно выбрала путь постепенного втягивания в международные коллективныеструктуры. Азербайджан, напротив, соблюдает большую осторожность. Допустим, в ряде случаев Баку «подыгрывает» международнымструктурам для соблюдения геополитических балансов и получения более широкогоарсенала политических механизмов международной коммуникации (участие впрограммах НАТО, «Восточного партнерства», членство в СНГ). Но есть примеры,когда видно осознанное позиционирование нейтралитета, например, в отношении Бакук Таможенном союзу, а также в торможении процесса вступления Азербайджана в ВТО.Наконец, в третьих случаях, Баку с готовностью берет на себя «не обязывающие» функцииколлективной гуманитарной работы (например, сотрудничество в международных организациях,типа МФГС)… Нужно отметить, что сама постановка вопроса в заглавииданной статьи, достаточно спорная. Прямое сопоставление программ в рамках «Восточногопартнерства» (ВП) и евразийских инициатив Москвы провести достаточно трудно, и возможно,не вполне корректно. Однако, это лучший способ понять сильные и слабые стороныобоих проектов в регионе. Нужно учитывать, что Южный Кавказ тестируетинтеграционные проекты на способность решать специфические проблемы, связанныес политическим менталитетом региона. Кроме того существуют объективные постсоветскиеособенности: Баку и Ереван не рассматривают интеграцию как ресурс модернизации,а скорее как способ поддержания на плаву сложившихся экономических раскладов в своихэкономиках. Власти рассчитывают на инвестиции в то, что работает сейчас исегодня, то есть в развитие действующих монополий и поддержание нынешней элиты,а не в то, что непредсказуемо изменит расклады завтра. Но то же самое можносказать и о двойственной позиции Киева, маневрирующего между двумя проектамизоны свободной торговли. В этом смысле позиция Украины служит политическим маркером,по которому Ереван и Баку будут определять свои собственные перспективы участияв той или иной интеграции. В чем разница между московским и европейским проектом? Есть несколько ключевых различий. Первое – конечный статус. ВПне предполагает членства в Евросоюзе, это скорее суррогатный заменительполноценной евросубъектности. Участие в ТС, в Евразийском экономическом союзе, атакже в ОДКБ, уже можно рассматривать как конечную станцию. Кроме того, Москва разрабатываетдля потенциальных участников диапазон статусов. Кто будет готов к полноценному участиюсможет вступать сразу после сравнительно недолгих согласований (вариантКиргизии), либо, может неопределенно долго оставаться наблюдателем (вариант дляУкраины). О делегировании политического суверенитета в надгосударственныеструктуры вообще не идет речи. С другой стороны, евразийский ТС берет на себябольшее количество обязательств в создании единого экономического пространства нежелиЗСТ ЕС. Последняя, скорее сделана по модели ВТО: то есть дает больше свободы повыходам на внешние рынки, но снижает импортные таможенные тарифы, что выгоднопотребителям и глобальным корпорациям, однако это наносит удар по традиционнымпромышленным отраслям, оставшимся в наследство от советской модернизации. Укаждой модели есть свои плюсы и минусы. Второе главное различие – разница в институтах и правовомобеспечении. Например, ВП только стремится к безвизовому пространству. Евразийскийпроект его уже имеет. Также здесь можно увидеть большое количество свобод внаработанных форматах внутри СНГ (вернее также сохраненных от СССР). ЗСТ СНГ насамом деле уже обеспечивает нужный уровень однородности экономическогопространства для обеспечения свободы товаропотоков, проблему создают межкорпоративныеи отраслевые конфликты. ЕС также испытывает существенные кризисы при налаживанииединой торговой политики со своими восточными членами. У «Восточного партнерства» очевидный плюс – это институциональнооформленная программа, со значительным уклоном в регулирование социальных институтов.В свою очередь евразийские инициативы пока не собраны как комплексная стратегия,они разбросаны по ряду проектов и только формируются в единое целое (причем вбольшей степени на страницах изданий, чем в реальности). «Евразийским проектом»не без оснований, зачастую, называют всю сумму проектов от институтов интеграционныхорганизаций под эгидой Москвы (от ОДКБ до Евразийской комиссии). Процессом евразийскойинтеграции также нужно считать проекты, инвестируемые Евразийским БанкомРазвития (ЕАБР). Однако, в целом, все эти компоненты пока не обзавелись длительной«кредитной историей» не только на Южном Кавказе, но и в других регионах, еенужно нарабатывать. Также нужно отметить еще одну проблему – строго говоря, былобы некорректно автоматически приписывать интеграционные последствиядвусторонним отношениям России и ее партнеров. Однако, с другой стороны, посуществу дела, именно двусторонние коммуникации составляют ткань московскихинтеграционных проектов в постсоветской Евразии. Практически каждый доклад,посвященный этой теме, исходит из необходимости наращивания действующих двустороннихторговых связей в которых Москва выступает лидером (отчасти донором). Коллективностьпросматривается в создании общих социально-экономических пространств и защитномпротекционизме, необходимом для улучшения сравнительных преимуществ продукциина внешних по отношению к ТС рынках. Не стоит удивляться, что смысловые повороты в описании проблемныхзон, которые могут быть решены от присоединения к интеграционному проектуБрюсселя и Москвы, звучащие из уст «послов интеграции», зачастую совпадают. Вто же время, нужно понимать, что за красивыми словами, неважно из какогоинтеграционного центра они произнесены, стоит главная цель - заполучить длясебя нового члена сообщества. Социально-политическое «причесывание» под европейскиестандарты подается в упаковке экономических проектов (значительный упор делаетсяна энергоэфективность). Российские проекты ТС и ЕЭП ЕврАзЭС направлены на созданиезоны протекционистской защиты компаний стран-участников объединения и ихпотенциального рынка в СНГ от внешних игроков. Все это подается в упаковкеразвития торговли и новой промышленности. Как уже отмечено, мы имеем неодинаковый уровень участияАрмении и Азербайджана в международной интеграции: это касается как европейскоготак и евразийского проекта. Допустим, проекты ВП в равной мере были доступны дляАрмении и Азербайджана, однако Баку исключил из своей программы ассоциации с ЕСсоглашения о зоне свободной торговли (тема практически не упоминается).Евразийские институты постепенно укрепляются в Армении, но почти не известны вАзербайджане. Хотя, недавно, в Баку был открыт филиал Центра имени ЛьваГумилева, направленный на информационную поддержку евразийской интеграции, темапрактически не имеет медиа поддержки. Азербайджанские публицисты упоминаютданный сюжет преимущественно с критическими оценками. Одним из немногих сторонниковидеологии евразийства был ныне покойный политолог Ровшан Мустафаев, директор Институтаправ человека АН Азербайджана. В целом, на Южном Кавказе Евразийский проект не набралнужного положительного паблисити. Проблемы советского и постсоветского разбега(различные обиды на Россию) по-прежнему центральная тема для оппозиции. Многиеполитики, не только в прозападной и либерально настроенной азербайджанскойоппозиции, но среди сторонников власти, выражают опасения от сближения сМосквой. Это разделяется и многими чиновниками. Официальный Баку четко заявляето невозможности вступления в Таможенный Союз, объясняя эту позицию отсутствиеммакроэкономических выгод. Похожая инерция по-своему проявляется и в Ереване. Кпримеру, очень своеобразно звучали тезисы против участия в ТС из уст премьераТиграна Саркисяна. Он утверждал невозможность участия Армении в ТС исходя изгеографической оторванности Армении от основной территории блока (в этой логикевозникает вопрос – почему Ереван ратифицировал новый договор о ЗСТ СНГ?). Существуетоколо десятка различных моделей участия в таможенном объединении для государствне имеющих общую границу. В частности, есть модель сотрудничества ЕС сНорвегией и Исландией (на базе соглашения о Европейской экономической зоне). Схожийподход демонстрирует МЕРКОСУР при выстраивании взаимодействия с Чили. Существуютразные модели сотрудничества ЕС с балканскими странами, направленные на ихполное членство в ЕС, а также со странами Северной Африки и Средиземноморья. Однимсловом это не является тупиком. Реальной проблемой являются принципы распределениясуммы таможенных платежей из общей «копилки» ТС по бюджетам участников иуравнивание таможенных тарифов. Наконец, большую конфликтную составляющуюдобавляет карабахская проблема. На этом фоне в Азербайджане и в Армении заметно смешано-комплименатрноеотношение к европейскому проекту. Есть четкие общественные симпатии,сформированные за последние двадцать лет. Отчасти, они являются следствием сохраняющейсяевроэйфории, хотя надежды на полноправное членство уже растаяли. Общую позициюможно определить словами турецких еврооптимистов: «да, мы не вступим, нодвигаемся дорогой западного прогресса». Над итогом этого процесса сторонники даннойпозиции особо не рефлексируют. Таким образом, участие кавказских государств впроцессе интеграции многоуровневая тема, и в качестве элемента централизованнойевразийской политики Москвы должна занять отдельное существенное место. http://www.politcom.ru/15624.html
