Уход из жизни венесуэльского лидера изменит нефтяную политику во всем мире. Последствия наступят и для нашей страны.
Уход из жизни венесуэльского лидера изменит нефтяную политику во всем мире. Последствия наступят и для нашей страны.Истинный масштаб личности Уго Чавеса стал понятен только после его смерти. Она буквально всколыхнула весь мир.История его политической карьеры удивительна. В 90-е годы крах СССР привел к монополии одной идеологии – капитализма и монополии одной сверхдержавы – США. Их могущество казалось незыблемым.Став в 1998 году президентом Венесуэлы – страны, обладающим наибольшими запасами нефти в мире, но все равно пребывавшей на обочине мировых процессов, — Чавес не побоялся бросить вызов и тому, и другому.Начав строить в стране социализм и «отжимая» крупнейшие международные компании из сырьевой сферы, венесуэльский лидер нажил себе могущественных врагов и внутри страны, и за рубежом. Несмотря на постоянные попытки свалить его, Чавес устоял и превратился в одного из мировых лидеров. Он объединил вокруг своих идей многие государства и народы не только в Южной Америке, но и по всей планете.Можно много спорить о правильности этих идей и о том, принесли ли они счастье населению
Венесуэлы и других государств, последовавших ее примеру. Взгляды Чавеса и сама его личность вызывали самые полярные оценки.Но никто не поспорит с тем фактом, что он вошел в историю, как главный идеолог так называемого «ресурсного национализма». Этот термин означает стремление стран, богатых природными ресурсами, самостоятельно контролировать их.На самом деле многие государств и до Чавеса пытались делать это. Но никто не действовал столь решительно и системно, и именно он превратил контроль за ресурсами в настоящую глобальную идеологию.Уго Чавес национализировал крупнейшие нефтяные месторождения, которые ранее принадлежали акулам мирового нефтебизнеса — Exxon Mobil, Chevron, BP, Conoco Phillips. Вслед за нефтянкой последовала электроэнергетика, золотодобывающая промышленность, цементная индустрия, производство стали, нефтесервисная отрасль, телекоммуникации, банки, аэровокзалы, морские порты, производство удобрений, кофейный бизнес. Словом, все мало-мальски значимые предприятия перешли в распоряжение государства.Привело ли это к повышению уровня жизни населения – большой вопрос. Венесуэльскую экономику постоянно лихорадит, и даже в условиях полного контроля за сырьевыми доходами
у государства не хватает денег.Но для нас важнее то, что на волне венесуэльской беспрецедентной национализации многие государства стали возвращать некогда приватизированные активы. По этому пути пошел и Казахстан, который резко расширил свое присутствие в нефтянке, в 90-е годы почти полностью отданной во владение иностранцам. Государство получило доли в проектах Кашаган и Карачаганак, в компаниях «Петроказахстан» и «Мангистаумунайгаз», взяло под контроль Павлодарский и Шымкентский НПЗ.Помимо нефтянки, выросло государственное присутствие в металлургии, электроэнергетике, угольной отрасли.Конечно, казахстанские власти действовали куда более в мягкой форме, нежели Чавес. Частным инвесторами были выплачены отступные, причем очень приличные. Но это уже другой вопрос – он касается того, как государство распорядилось возможностью вернуть контроль за ресурсами. А сама эта возможность появилась во многом благодаря Чавесу, который запустил в мире процессы ресурсного национализма.Неслучайно и в Казахстане, и в других постсоветских странах противоречивая фигура Уго Чавеса воспринимается, скорее позитивно.Изменится ли политика «ресурсного национализма» со смертью Чавеса? Вероятнее всего,
она пойдет на спад. Даже если сама Венесуэла продолжит прежний курс, вряд ли там появится
лидер, который будет обладать такой же харизмой, как Уго Чавес и сможет сплотить сырьевые страны в борьбе за собственные ресурсы. Так что в ближайшем будущем каждому придется действовать поодиночке. А это означает неминуемое ослабление позиций.Арсен!Айбеков
