Казахские лингвисты говорили о катастрофе родного языка за весь период советской истории. Они писали о большом ущербе, нанесенном казахской культуре необоснованной сменой письменностей, в результате которой казахский народ, как и многие другие тюркоязычные народы и народности страны, был оторван от своего многовекового наследия и даже от культурного наследия 20-30-х годов, была искусственно и грубо нарушена духовная преемственность поколений.
С особенной болью осознавали сложившуюся ситуацию с казахским языком за годы советской власти и активно включились в обсуждение языковой проблемы специалисты - ученые-языковеды и литературоведы, предлагая коренные преобразования.
19 января 1989 года в ЦК КПК и Президиум Верховного Совета Казахской ССР была направлена докладная записка Института языкознания АН Казахской ССР «Лингвистическая ситуация в республике и вопросы языкового строительства».
Казахские лингвисты говорили о катастрофе родного языка за весь период советской истории. Они писали о большом ущербе, нанесенном казахской культуре необоснованной сменой письменностей, в результате которой казахский народ, как и многие другие тюркоязычные народы и народности страны, был оторван от своего многовекового наследия и даже от культурного наследия 20-30-х годов, была искусственно и грубо нарушена духовная преемственность поколений.
Ученые находили продолжение последствий этих беззаконий в современный им период. В частности, отмечали, что «этапная реабилитация большинства незаслуженно репрессированных казахских советских писателей, писавших на арабской и латинской графике, заняла более полувека и не завершилась до сих пор; на арабо- и латинописьменную литературу, были наложены табу, плоды которых мы сейчас пожинаем».
Ученые, надеясь на понимание власти в изменившихся условиях, не видеть проялений национализма в естественном и законном стремлении всего народа к защите родного языка, подчеркивали:
«...было бы большой ошибкой видеть в ощутимо возросшей политической и социально-культурной активности масс результат деятельности каких-либо заинтересованных слоев населения, «национальную прихоть», «националистический зуд» интеллигенции. Судьба родного языка одинаково волнует и рабочих, и ученых, и студентов, и писателей».
В записке указывалось катастрофическое ухудшение положения казахского языка, произошедшее «в результате искусственной деформации ленинской национальной политики в республике, где вследствие миграционных процессов начали складываться неблагоприятные условия для его функционирования». Ученые-языковеды признавали утрату казахским языком многих звеньев своей социальной базы и, прежде всего, неправомерное ограничение государством его использования в народном образовании 8 .
Со стороны ученых были предприняты решительные действия, направленные в защиту казахского языка. Так, коллектив Института литературы и искусства им. М.О. Ауэзова АН КССР поддержал на своем собрании из 80 человек 26 января 1989 года постановление ЦК КПК и СМ КССР «Об улучшении изучения казахского языка в республике» о необходимости повышения статуса казахского языка.
Ученые с тревогой отмечали губительно резкое сужение сферы функционирования казахского языка. Он использовался лишь в качестве повседневного бытового языка в сельских районах с высокой плотностью казахского населения. Это был язык только газет и журналов, художественной литературы, а также весьма немногочисленных научно-исследовательских учреждений, для которых казахский язык являлся объектом исследования. В итоге, было воспитано «не одно поколение нигилистов, разуверившихся в будущем родного языка».
Литературоведы и искусствоведы Института констатировали печальные факты. В течение последних 30 лет по республике было закрыто около 700 казахских школ, были сокращены казахские отделения во многих вузах.
Казахи лишились возможности говорить на родном языке на собраниях, писать на родном языке заявления и другие письменные обращения, получать медико-врачебную консультацию, пользоваться услугами почты, телеграфа, сберкасс и т.д. на родном языке. Крайне ослабла роль казахского языка как языка науки. В школе преподавание математики, физики, географии, биологии, истории и обществоведения, отмечали они, «ведется по переводным учебникам, а дополнительные учебные пособия не выпускаются вообще. До сих пор отсутствуют разрешенные азбуки для первых классов казахских школ.
Почти отсутствуют учебники для высших и средних специальных учебных заведений. Что касается издательства «Наука» АН КССР, то оно публикует на казахском языке только литературоведческие и языковедческие исследования, избегая изданий по техническим наукам. Резко сократились тиражи казахских книг, а научные исследования выпускаются вообще в смехотворно малых количествах».
Ученые отметили, что перечень этой печальных фактов можно продолжить и признали, что осознание данного катастрофического положения и возможность говорить об этом откровенно стали реальностью только в эпоху перестройки и гласности.
Чтобы вернуть язык к жизни, ученые, ссылаясь на мировую практику, настаивали на определении, прежде всего, конституционного статуса казахского языка. В мире более чем в 170 государствах имеется свой узаконенный государственный язык.
Развивая свои рассуждения, ученые выражали уверенность:
«...если учесть, что каждая из 15 союзных республик является самостоятельным образованием, то станет очевидной закономерность и актуальность постановки данной проблемы. Имеется ряд республик, в которых родной язык признается как государственный. Например, в конституциях Грузии, Армении и Азербайджанской республик, принятых в 1978 году, полностью определен правовой статус национальных языков. Совсем недавно в Эстонской ССР эстонский язык в конституционном порядке был признан государственным языком республики».
После бурного обсуждения трудовой коллектив Института литературы и искусства им. М.О. Ауэзова единодушно принял следующие предложения:
«1. Казахский язык признается государственным языком республики и его статус закреплен в Конституции КССР.
2. Русский язык полностью сохраняет свои функции в качестве языка межнационального общения, необходимо в дальнейшем совершенствовать пропаганду его роли и значения.
3. Содействовать развитию других национальных языков.
4. Решение собрания и мнение коллектива доложить в соответствующие органы» 9 .
Бурные и оживленные дискуссии среди научной и творческой интеллигенции по проекту Закона о языках на самом последнем этапе советской истории свидетельствуют об ответственности национальной интеллигенции за судьбу нации, ее языка и культуры.
Как показывает логика исторического процесса, каждый виток развития общества требует адекватных ответов на внутренние вызовы и внешние угрозы. Потребность в самосохранении этноса, безопасности стимулировало совершенствование национальной (групповой) рефлексии.
Кризис, приведший народ за все годы советской власти к порабощению, унижению, мученичеству и вымиранию, был не просто политическим и экономическим, а и духовным. Трудности и испытания, хозяйственные и политические, могут возникнуть и накапливаться везде, обрушиваться на любое государство. Но каждому народу даются духовные силы для того, чтобы преодолеть эти трудности, творчески справляться с ними, не впадая в разложение и не отдавая себя на растерзание силам зла, и сохранить себя. В духовном возрождении народа значительную роль сыграла национальная интеллигенция, поднимавшая в обществе насущные проблемы существования и сохранения казахского народа как нации, его языка, ментальности, культуры.
Провозглашенная политика гласности способствовала появлению множества идей, воззваний, призывов, выражающих различные этнические интересы. В рамках развернувшейся в стране дискуссии о совершенствовании межнациональных отношений появилась возможность вновь поднять наболевшие проблемы представителям некоторых этнических диаспор республики и заявить свои претензии на национальные автономии, облекая их теперь в связи с долгими неудачами урегулировать «автономистскую проблему» с властью в несколько иные формы.
Так, например, 29 марта 1989 года в сектор межнациональных отношений ЦК КП Казахстана поступила служебная записка под названием «Национальное спасение или полная ассимиляция» от члена Союза композиторов СССР, кандидата искусствоведения из г. Караганды Вингольца Ивана Павловича.
В письме говорилось о трагедии немецкого народа и неэффективности предпринимаемых полумер со стороны государства в условиях перестройки.
По самым общим подсчетам, как указывал автор письма,
«в СССР должно проживать около 3 млн. немцев, сейчас их 2 млн. Около 1 млн. - это в разное время расстрелянные, умершие от голода и лишений, замерзшие в лесах трудармии, лежащие под шпалами Целиноградской железной дороги, пропавшие кормильцы страны - раскулаченные (немцы жили зажиточно - нередко в селах раскулачивали все семьи). За 60 лет народ с трудом восполняет потери».
Остро воспринималось советскими немцами как проявление недоверия и унижения лишение их возможностей в доступе к власти. Немцы не получили возможность формирования депутатских групп в Верховном Совете СССР. Называя отчужденность советских немцев от законодательной и исполнительной власти «постоянно действующим фактором национального унижения», И.П. Вингольц писал:
«50 лет двухмиллионный народ стоит в приемных с протянутой рукой. Что может быть более унизительным в стране социалистической демократии???»
В письме выражалась озабоченность продолжающимися ассимиляционными процессами в отношении немецкого населения, что было направлено, по его словам, тоталитарным режимом наряду с дисперсионным расселением советских немцев на огромных территориях с целью полной их ассимиляции, ликвидации как народа СССР. Так, автор письма отмечал, что советские немцы находятся «у черты, за которой начинается агония народа», и отмечал пессимистические настроения у народа: патриотически настроенная интеллигенция в который раз предпринимает попытку воссоздать республику немцев Поволжья; утратив веру в перспективы национального развития, покидает страну. Более 100 тысяч покинули страну. Причинами эмиграции немцев Вингольц называл:
« ...немцы - это современные жертвы, жертвы нерешенных проблем, низкого материального уровня жизни, застоя, неурядиц, отсутствия или гарантированности прав человека, элементарного порядка в обществе, национального унижения и ущемления».
Автор записки считал единственно правильным выходом из этой критической ситуации - «создание АССР немцев Поволжья как культурно-политического центра всех немцев Союза - национальных атвономных районов - национальных сельсоветов - национальных школ».
В годы перестройки продолжала официально, хотя на декларативном уровне, сохраняться приверженность ленинским принципам. Это демонстрировалось и в воззваниях авторов обращений к властям. В своих обращениях в инстанции, люди взывали и к общегуманистическим принципам и ценностям. И.П. Вингольц подчеркивал:
«Воссоздание Республики немцев Поволжья - принципиальный вопрос ленинской национальной политики. Его решение не может и не должно зависеть от отдельных людей в ЦК и Верховном Совете. Должна быть восстановлена социальная и национальная справедливость, соблюден принцип национальной политики - право всех без исключения народов и народностей СССР на самоопределение».
Вингольц высказывал в своей аналитической записке ряд комплексных предложений: «создать Госкомиссию с обязательным участием не более 50 % представителей советских немцев; признать в качестве общесоюзной общественной организации созданный в Москве Культурный союз советских немцев; провести работу по полной реабилитации в виде награждения медалями, а может быть и орденами погибших и выживших в трудармии немцев; из депутатов-немцев в новом Совете Национальностей сформировать группу, возложить на нее обязанность выявлять, ставить и добиваться решения проблем советских немцев, в первую очередь, восстановления и строительства Немецкой Поволжской Республики» 10 . Как известно, в перестроечный период активизация национальных движений этнических диаспор привела к оформлению их общественных организаций в виде национально-культурных формирований (центров, объединений, ассоциаций). Вингольц в своей записке предлагал также организовать широкий комплекс культурно-пропагандистских мероприятий: «научная группа в составе историков, этнографов, фольклористов, специалистов в области языковой политики; фольклорно-этнографический музей, архив, научная библиотека, образцовые национальные художественные коллективы: театр, хор, оркестр, фольклорные и эстрадные ансамбли; центр по подготовке, переподготовке, воспитанию национальных кадров в вышеназванных сферах».
Вингольц отметил также, что самым решительным образом следует отказаться от надзора художественных коллективов, кружков и проводимых ими мероприятий работниками КГБ (как правило, они были известны присутствием в зале), партийного и советского аппарата.
Пришло время, писал он, «утверждать в языковой политике принцип трехязычия, для которого не было условий прежде, утверждать высокую культуру в межнациональных отношениях, создавать хорошее национальное самочувствие для представителей всех наций. Значит, надо отказаться от старых подходов, методов, приемов, способов контроля. Недоверие - худшее из оскорблений»11 .
Столь же огромную озабоченность судьбой немецкого населения СССР и Казахстана высказывал в своем письме от 12 марта 1990 года к Председателю Верховного Совета Казахской ССР Н.А. Назарбаеву народный депутат СССР Ю.И. Гниненко. Он выражал обеспокоенность эмиграцией немцев Казахстана в немецкоязычные страны, которая «лишает Казахстан значительной части квалифицированной рабочей силы, приносит страдания многим людям, разрушает семьи», отмечал, что аналогичные процессы зреют и среди поляков, греков и других народов.
В своем письме народный депутат СССР Ю. Гниненко предлагал рассмотреть возможность предоставления в Казахстане культурной автономии немцам, корейцам, грекам, туркам-месхетинцам, дунганам, полякам и др. народам.
Из числа народов, не имеющих своих национально-территориальных образований, по итогам переписи населения 1989 года, в Казахской ССР наиболее многочисленные были: немцы, их - 956 235, уйгуры - 184 582, корейцы - 103 216, поляки - 59 885, турки - 49 266, греки - 46 714, дунгане - 29 931, курды - 25 418.
Под культурной автономией народным депутатом СССР Ю. Гниненко понималось: «создание избираемых советов этих народов, широкое развитие сети их школ и вузов, развитие печатных изданий, создание соответствующих каналов на радио и телевидении. При этом создание территориальных образований не практиковать. Возможно также и подписание специальных договоров между Правительством и национальными Советами о культурной автономии в рамках республики»12 .
Отвечая на письмо Ю.И. Гниненко, заместитель заведующего отделом национальных отношений ЦК КП Казахстана А. Штопель 20 апреля 1990 года, выражал поддержку высказанным справедливым нареканиям, вызванным нерешенностью вопросов восстановления прав народов.
Вместе с тем в ответе деликатно информировалось о нецелесообразности создания национально-культурной автономии в Казахстане в связи с тем, что в республике ведется настойчивая работа по удовлетворению культурных, языковых и других запросов многочисленных национальностей. При этом подчеркивалось, что поиски путей разрешения проблемы национального возрождения будут вестись и в дальнейшем 13 .
Как известно, после событий 1986 года, при развернувшемся фронтальном наступлении на национализм, были предприняты попытки осмыслить происходящие процессы с позиций научного анализа. Следует отметить, что в целом с конца 80-х годов, когда начался процесс ревизии советской национальной политики, весь реформаторский процесс в этой области сводился к разработке законов, концепций, программ, призванных регламентировать этническую ситуацию в стране, и к созданию различных государственных и общественных институтов, которые должны были заниматься таким регламентированием. Действовала отработанная психология: нужно лишь выработать эффективные меры государственного воздействия, и проблемы будут решены. Методы остались прежними, сменились лишь лозунги. На смену «расцвету и сближению культур», «оптимизации межнациональных отношений» пришли «возрождение национальных культур», «восстановление исторической справедливости» и т.д.
События на завершающем этапе перестройки 1989-1991 гг. развивались динамично. Наряду с всевозрастающими кризисными явлениями в экономике росло осознание необходимости смены идейных оснований системы, так и ее в целом.
Шло размывание тоталитарных устоев в обществе и государстве. Бурные события в Закавказье, Средней Азии, Прибалтике выявили огромный блок неразрешенных проблем в межэтнических отношениях. Росло недоверие республик к Центру, что вело к грядущему распаду Союза и приближению парада суверенитетов.
Следует отметить проявленную этническими элитами колониальных окраин советской империи духовную солидарность в воодушевляемой атмосфере национально-освободительного порыва республик.
28 марта 1990 года в Алма-Ату, в адрес ЦК КП Казахстана, поступила правительственная телеграмма из Таллина от секретаря ЦК КП Эстонии Э.А. Силлари, подписанная им прямо из зала работы ХХ съезда КПЭ 25 марта и отправленная 27 марта. Поводом к ней стали события в Литве. В телеграмме выражалась поддержка решения о восстановлении Литовской республики, выражающего «неотчуждаемое право литовского народа определять свою судьбу» и являющегося «основой для восстановления самостоятельной государственности, уничтоженной аннексией 1940 года».
Эстонский лидер сообщал в телеграмме казахстанским коллегам о том, что «лишение самостоятельности трех прибалтийских республик и их насильственное включение в состав СССР осуждены высшими органами власти Литовской, Латвийской и Эстонской ССР». Констатировалось, что это преступление сталинского режима до сих пор не осуждено Верховным Советом СССР, три прибалтийские республики вступили на путь восстановления самостоятельной государственности.
Залогом успеха на этом пути было названо единодушие демократических сил и тесное сотрудничество между республиками в борьбе против советской тирании. В телеграмме выражалось растущее беспокойство в связи с « великодержавными силовыми приемами, предпринятыми центральными властями СССР в отношении Литовской республики ». В ней говорилось, что ультиматумы, угрозы и силовая политика несовместимы с демократией и гласностью: «Командное высокомерие и нетерпимое отношение к волеизъявлению национальных республик, перешедшее из тоталитарного прошлого, не поможет решить сегодняшние проблемы».
ХХ съезд КПЭ призывал обе конфликтующие стороны, Вильнюс и Москву, проявлять в условиях кризиса уравновешенность и чувство ответственности и выражал надежду, что руководство СССР и КПСС обеспечит демократический мир и ненасильственное решение всех спорных вопросов, связанных с реализацией права на самоопределение 14 . Таким образом, развернувшиеся выступления за свои национальные интересы против диктата Центра во всех регионах Союза предопределили вскоре его распад и образование на его месте независимых государств.
Решающую роль в растущем недовольстве сыграла взбудораженная историческая память. Эта тенденция проявила себя и в процессе возрождения казахского национального самосознания. В духовном возрождении народа большую роль сыграла национальная интеллигенция, поднимавшая в обществе насущные проблемы существования и сохранения казахского народа как нации, его языка, ментальности, культуры.
Таким образом, этнонациональные движения сыграли заметную роль в распаде советской империи.
Использованная литература
1 Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. - М.: ГУ ВШЭ, 2000. С. 480, 481.
2 Специальный государственный архив Комитета национальной безопасности Республики Казахстан. Ф. 2. Арх. № 656, т. 13. Л. 437.
3 Зубкова Е.Ю. Власть и развитие этноконфликтной ситуации в СССР. 1953-1985 гг. // Отечественная история. 2004. № 4. С. 3 - 32.
4 Архив Президента Республики Казахстан. Ф. 708. Оп. 139. Д. 1500. Л. 2-3.
5 Там же. Д. 1520. Л. 1, 2.
6 Там же. Д. 1684. Л. 88-97.
7 Там же. Д. 1736. Л. 41-43.
8 Там же. Д. 2172. Л. 96-112.
9 Там же. Д. 2090. Л. 5-7.
10 Там же. Д. 2091. Л. 7-10.
11 Там же. Л. 11, 12.
12 Там же. Д. 2506. Л. 13-14.
13 Там же. Д. 2091. Л. 15, 16.
14 Там же. Д. 2506. Л. 20.
Сведения об авторе
Кыдыралина Жанна Уркинбаевна - кандидат исторических наук, доцент кафедры политических технологий Академии государственного управления при Президенте Республики Казахстан (г. Астана).
