Кажется уже никто в Москве не должен питать иллюзий относительно Киева. Однако еще находятся политики, утверждающие, что вот еще немного, стоит только сделать правильную политическую ставку, выбрать верный механизм и все наладится, Украина вступит в Таможенный Союз и так далее. Но как часто бывает, за деревьями не видят леса. Суть проблемы в привлекательности российской интеграции как таковой. Я бы не стал исключать и такого развития событий, что Киев в итоге войдет в Таможенный Союз. Но если Москва не будет творчески подходить к интеграционным проектам, Украина реально не станет ближе России, и количество проблем в наших отношениях не станет меньше. Возьмем, к примеру, две сферы: крупный бизнес и религию
Киевский тупик
Кажется уже никто в Москве не должен питать иллюзийотносительно Киева. Однако еще находятся политики, утверждающие, что вот ещенемного, стоит только сделать правильную политическую ставку, выбрать верныймеханизм и все наладится, Украина вступит в Таможенный Союз и так далее. Но какчасто бывает, за деревьями не видят леса. Суть проблемы в привлекательностироссийской интеграции как таковой. Я бы не стал исключать и такого развитиясобытий, что Киев в итоге войдет в Таможенный Союз. Но если Москва не будеттворчески подходить к интеграционным проектам, Украина реально не станет ближеРоссии, и количество проблем в наших отношениях не станет меньше. Возьмем, кпримеру, две сферы: крупный бизнес и религию.
При всех заочных реверансах Москве большой украинскийбизнес, похоже, определился в стратегических симпатиях. Они готовы сегодня зарабатыватьденьги с Россией, но предпочтительное будущее своего развития видят с другимипартнерами. Причем, очевидно, что объективно выгодные на сегодняшний деньроссийские связи, речь о взаимозависимости экономик двух стран, воспринимаютсякак «гири», доставшиеся в наследство. Ринат Ахметов, Игорь Коломойский, ДмитрийФирташ и им подобные бизнесмены не станут долгосрочными союзниками Москвы.Нынешние связи по линии машиностроения, нефтехимии, металлургии, энергетики исудостроения они воспринимают как неизбежность, для них этот фундамент перекочевавшийиз вчера в сегодня. Однако стратегия нового бизнеса привязана к будущему,которое мыслится в отрыве от России. Обычными политическими действиями этотпсихологический тренд не изменить.
Тактические маневры на религиозном поле, также исчерпаны. Успешнаяи достаточно яркая дипломатия патриарха Кирилла, начатая в августе 2009 года,достигла максимума своего эффекта. Воздействие его проповедей даже напророссийскую аудиторию Украины постепенно стремится к нулю. Да, многиедействующие политики, включая ранее даже Юлию Тимошенко, являются прихожанамиУкраинской православной церкви Московского патриархата. Но прямую проекциюрелигии на украинскую политику не нужно преувеличивать. Основная масса реальноневоцерковленного населения «перекормлено» церковными торжествами – начиная с2008 года (1020-летия Крещения Руси). Увеличение пасторских «командировок»патриарха Кирилла вплоть до нескольких в год не приведет к росту пророссийскихсимпатий. При этом реальное движение вперед, в плане увеличения сторонников московскогопатриархата в Украине, скорее может быть следствием улучшения отношений междуМосквой и Ватиканом. Однако об этом мечтать особо не приходится.
В Москве достаточно популярно суждение, что период колебанийи постоянного поиска основного вектора для Киева непременно закончится. Дескать,рано или поздно наступит барьер, за которым следование - либо восточному, либозападному фарватеру. В политическом плане такой барьерный переход может ненаступить никогда. Киев может и впредь оставлять полуоткрытые двери.Балансировать на ожиданиях ЕС и России.
При этом, прямое «в лоб» полит-экономическое давление Москвыв пользу курса на евразийскую интеграцию породит сильное отторжение, что станетпроблемой само по себе.
Выходом из замкнутого круга может стать попытка укорененияпророссийских симпатий в украинском обществе классическими методами soft power,то есть без нарративного политического давления. Однако, тут надо учитывать, двафактора. Первый - такая работа должна проводится гораздо тоньше, чем к этомупривыкли кураторы в Москве. Второй - работа по модернизации российского поляпритяжения должна быть привязана к проектам модернизации украинскойсоциально-экономической жизни. Иначе все это повисает в воздухе. В этойпарадигме необходима концентрация российских проектов на вопросахфункционирования малого бизнеса в наших странах, на условиях взаимоотношенийвласти и общества на сельском и районом уровнях, на вопросах доступа ииспользования социальных коммуникаций, создании электронного правительства, совместныхтехнопарков, региональных инновационных зон. Нужно, наконец, задуматься над тем,не что мы можем предложить им, а что они от нас ждут.
Приведу такой пример. Изгнанный с российских просторов USAIDв рамках проектов для СНГ предлагает техническую и финансовую поддержка малымфермерам, малым предпринимателям, занимающимся переработкой и продвижениемпродукции на внешние рынки. Нужны аналогичные российские программы,рассчитанные на продвижение брендов и услуг наших соседей, программы протягивающиеруку малому бизнесу. Создание массы единичных и малых проектов подобного рода способноразомкнуть круг российско-украинских отношений зацикленных исключительно на «нерешаемых» задачах.
Москва пока не может смириться с потенциалом украинско-европейскихотношений. Видимо потребуется время, чтобы свыкнутся с наличиемсамостоятельного от Москвы векторасближения с ЕС. России потребуется не одно десятилетие, чтобы это переварить, иотыграть реверс. Но эта длительность не дает нам оснований пессимистически складыватьруки. Сегодня нужна стратегия общественного движения навстречу в разныхобластях, нужно использовать любые возможности социальной коммуникации, чтобыпериоды враждебности в наших отношениях не были столь продолжительными.
