Правящую в Грузии партию Единое национальное движение (ЕНД) называют «государственной партией», имея в виду тенденцию, возникшую сразу после распада СССР и однопартийной системы, причем характерную не только для Грузии, но и большинства постсоветских стран, где правящая партия традиционно сращивается с бюрократией и элитами, вбирая в себя все ресурсы и рычаги влияния на важнейшие процессы.
Автор: Георгий Калатозишвили, Тбилиси. Специально для «ВК»
Правящую в Грузии партию Единое национальное движение (ЕНД) называют «государственной партией», имея в виду тенденцию, возникшую сразу после распада СССР и однопартийной системы, причем характерную не только для Грузии, но и большинства постсоветских стран, где правящая партия традиционно сращивается с бюрократией и элитами, вбирая в себя все ресурсы и рычаги влияния на важнейшие процессы. Такая партия по определению не может не быть персонифицированной и замкнутой на лидера совмещающего партийную работу и высший государственный пост. В 1995 году Эдуард Шеварднадзе создал Союз граждан Грузии, который сокрушил соперников на парламентских выборах, сформировав в законодательном органе абсолютное большинство. В качестве оппозиции выступила партия «Возрождение» лидера Аджарии Аслана Абашидзе. Это тоже была «государственная партия», но сросшаяся не с центральной, а региональной бюрократией и местными элитами. В 2001 году, когда молодой министр юстиции, бывший руководитель парламентской фракции Союза граждан Михаил Саакашвили заявил об отставке и переходе в оппозицию к Эдуарду Шеварднадзе, многие предрекали создание партии совершенно нового типа. Действительно, к команде «молодых реформаторов» потянулись либеральные интеллектуалы, представители неправительственных организаций, «новых грузин», то есть альтернативной элиты. Но история вновь выдала пример горькой иронии: «новые грузины», как и «альтернативная элита» в целом, оказались «детьми» той самой старой советской элиты, окрашенной в национальные цвета. Новым был лишь молодежный (порой мальчишеский) задор, абсолютная уверенность в реалистичности и справедливости своего проекта развития страны и неотягащенность грузом ответственности за прошлые десятилетия. Саакашвили пригласил в свое движение правоцентристскую партию диссидентов советской эпохи и высоколобых интеллектуалов либерального толка, а также умеренных националистов из числа сторонников первого президента страны Звиада Гамсахурдиа, который был интересен в первую очередь тем, что именно при нем Грузия объявила о восстановлении государственной независимости. Термин «национальный» новый лидер использовал не в «советском», а европейском смысле - как обозначение партии, ставящей целью строительство нации-государства. На первых же парламентских выборах 2 ноября 2003 года ЕНД набрало около 17% голосов, пропустив вперед лишь две «госпартии» - Союз граждан (22%) и «Возрождение» (19%). Но как часто бывает, количество бюллетеней и голосов оказалось менее значимым, чем реальное влияние и надежда, которую активная часть общества связывала с командой молодых реформаторов Миши Саакашвили. Новый лидер повел своих пассионариев на баррикады «мирной революции», обвинив президента Шеварднадзе в фальсификации выборов. С 22 ноября 2003 года власть полностью перешла ЕНД и уже в феврале следующего года начали вырисовываться контуры новой «государственной партии» - в конституцию были внесены изменения, согласно которым значительно усиливались полномочия президента (впервые в истории глава государства получил право распускать парламент). В отличие от Шеварднадзе и Абашидзе, не умеющих артикулировать целесообразность концентрации власти, «националы» ссылались на то, что стране нужны радикальные реформы, а для их проведения необходима «сильная власть». Недостатка в реформах за последние годы действительно не было. О них написано достаточно много, но примечательно, что в процессе реформ ЕНД покинули как «республиканцы», так и «этнонационалисты» времен Гамсахурдиа. Зато правящая партия заручилась конституционным большинством в парламенте и во всех без исключения региональных органах власти, в том числе в Аджарии, где до 2004 года единолично заправляло «Возрождение» Абашидзе. Впрочем, именно после ухода Абашидзе началось настоящее возрождение Батуми, который усилиями новой «госпартии» превратился в жемчужину Грузии и черноморского побережья. Тем не менее ЕНД и его лидеры были вынуждены считаться с тем, что Запад не мог бесконечно мирится с безальтернативностью власти, а в ходе встреч (особенно за закрытыми дверьми), европейские деятели часто спрашивали у Саакашвили и его друзей: «Если вы действительно демократия, почему в регионах нет ни одного губернатора–оппозиционера, и как вообще страна может именоваться демократической, если в ней власть ни разу путем выборов не переходила оппозиции?». Это серьезные вопросы - «арабская весна» доказала, что в случае несменяемости власти, поддержка Запада не гарантирована даже самым его верным союзникам. А ведь Грузия несравненно менее важна для евроатлантического сообщества, чем например, Египет. Именно поэтому ЕНД решило несколько скорректировать политическую систему: президент Саакашвили начал посылать сигналы о готовности уйти в 2013 году (не пересев при этом в премьерское кресло), а в конституцию были внесены изменения, усиливающие полномочия парламента. Кроме того, избирательный барьер снижен для партий и блоков с 7 до 5 процентов. В какой-то степени это должно гарантировать создание более плюралистической системы, а в теории даже коалиционного правительства. Но проблема в том, что общественная ментальность не меняется с внесением поправок в конституцию: значительная часть избирателей по-прежнему тянется к «сильной руке». Только если во времена Шеварднадзе ей поручали «стабилизацию», то в эпоху Саакашвили – продолжение реформ и обновление страны. Тут сказывается еще и способность команды Саакашвили красиво упаковывать реформы, осуществлять грамотный промоушен с использованием новейших пиартехнологий. За считанные дни до парламентских выборов ЕНД опережает главного конкурента – «Грузинскую мечту» миллиардера Иванишвили. Конечно, сам выборный процесс может внести определенные коррективы в итог голосования: значительная часть избирателей пока не определилась; кроме того, существует фактор мажоритарных выборов (половина депутатов избирается именно в одномандатных округах) по принципу «победитель забирает себе все», но нынешний расклад все-таки не позволяет рассчитывать на смену правящей партии. С другой стороны, в условиях парламентского правления и заметного ослабления института президента, у страны и самого ЕНД появляется шанс трансформироваться из «госпартии» в нормальную правящую партию европейского типа с постоянно обновляющейся элитой. Во всяком случае, именно на это рассчитывает Михаил Саакашвили, который недавно намекнул, что ХДС ФРГ находилась у власти 18 лет подряд, а японская ЛДП и вовсе полвека, но ведь никому не приходит в голову обвинить Германию и Японию в дефиците демократии.
