Абхазы не делают ставок

Дата:
Автор: ИАЦ МГУ
В Абхазии не ставят ни на одного из будущих грузинских лидеров. Если существуют угрозы для безопасности республики – они кроются не в чьей-либо личности, не в революции, а в «побочных эффектах», которыми может сопровождаться борьба за власть в Грузии. Тем не менее вполне может случиться так, что спустя некоторое время после 1 октября обстановка обострится (без серьезных предпосылок). Удивляться этому не надо. Во всяком случае, Абхазия заранее готова и к такому развитию событий.
Абхазы не делают ставок

Абхазы не делают ставок

Автор: Спартак Жидков, Сухуми. Специально для «ВК»
Мост через реку Ингури на грузино-абхазской границе)--> Мост через реку Ингури на грузино-абхазской границеПриближается день выборов в грузинский парламент. Кажется, эта предвыборная кампания была для Грузии важнее, чем все другие парламентские выборы за прошедшие двадцать лет. До сих пор в независимой Грузии режим сменялся только путем переворотов (в январе 1992 и ноябре 2003 гг.), которые, правда, назывались более благородно – революциями. После этих событий выборы главы государства имели уже второстепенное значение и были призваны лишь официально закрепить положение, которые сложилось в результате переворота. Выборы в парламент на этом фоне имели еще меньший вес. Правда, «революция роз» в 2003 году состоялась как раз вследствие того, что проигравшие на выборах партийные лидеры посчитали нарушения слишком наглыми и вывели народ на улицы. Но если бы на сторону Михаила Саакашвили в ноябре 2003 года не перешли силовики – он разделил бы судьбу Левана Гачечиладзе и прочих неудачливых претендентов на лидерство. На этот раз в связи с нежеланием президента Саакашвили нарушать ограничение об избрании более чем на два срока, выборы в парламент стали более важными, чем выборы президентские. Согласно недавним поправкам к конституции Грузии, премьер получает полномочия, делающие его в политическом отношении сильнее президента. Но эти поправки вступят в силу не раньше, чем окончатся полномочия Михаила Саакашвили. Таким образом, расчет Саакашвили полностью понятен: постараться, чтобы на выборах 2012 года победу одержала победу его партия Единое национальное движение (ЕНД), чтобы премьером был назначен его человек, а на президентских выборах 2013 года победу по возможности не одержал заядлый оппозиционер. Если премьером Грузии с широкими полномочиями будет друг Саакашвили, то достаточно, если президентом станет не враг. У грузинской оппозиции план проще и понятнее: «прокатить» ЕНД и поставить на ключевой пост своего лидера, олигарха Бидзину Иванишвили. Потом дождаться вступления в силу новой конституции, и тогда… Словом, 1 октября должна решиться судьба Грузии на несколько лет вперед. За выборами в грузинский парламент напряженно следят в соседних странах. Прежде всего в России, для которой Саакашвили – убежденный недруг, а также в Абхазии и Южной Осетии. Не столько потому, что от итогов борьбы за власть в 2012–2013 годах зависит внешняя политика Тбилиси, а потому что внутриполитическая жизнь Грузии всегда сказывается на ее отношениях с соседями. Это неизбежно для страны, которая в течение последних двух десятилетий не могла решить вопрос со своими автономиями – не желала отпустить и не умела удержать. Грузинские выборы (и революции) отражались на положении в Абхазии или Южной Осетии, ведь в ходе борьбы против правительства грузинская оппозиция, как правило, указывала на неумение верховной власти решить проблему отношений с «сепаратистами». После победы бывшая оппозиция нередко принималась решать эту проблему теми же методами, но с большей степенью агрессивности. Так произошло вторжение в Абхазию в августе 1992 года, когда свергнувшие президента Звиада Гамсахурдиа военные попыталась методом блицкрига покорить Абхазию. Так произошло и завоевание Аджарии в мае 2004 года, когда после падения режима Эдуарда Шеварднадзе победившим вождям «революции роз» потребовалось самоутвердиться. В первом случае поход кончился поражением, во втором – удачей, но обстоятельства были очень схожими. Но случалось, что события развивались по другому варианту: грузинская оппозиция, несмотря на все усилия, не могла взять верх, президенту удавалось удержать власть, однако ему следовало укрепить свой авторитет какой-нибудь удачной военной кампанией. Так началась война в Южной Осетии в январе 1991 года, когда президент Гамсахурдиа, временно отразив нападки оппозиции, решил предпринять решающий шаг против осетин. Так произошло и в августе 2008 года. Саакашвили после нескольких лет, проведенных в кресле президента, с трудом сдержал грандиозные выступления грузинской оппозиции в ноябре 2007 года, а поэтому решил не ждать, когда почва созреет для новой революции. Он назначил досрочные президентские выборы, прошедшие в январе 2008 года, выиграл их в первом туре, но, естественно, не удовлетворил разгневанную оппозицию. Потребовалось снова искать выхода в войне – и в августе 2008 года состоялось нападение на Цхинвал. Последовала короткая война с российским вмешательством, грузинская армия оказалась разбита, флот потоплен, зато грузинская оппозиция больше ни разу не устраивала таких ожесточенных уличных манифестаций, как в 2007 году. Закономерность сработала безотказно. Наступает новый раунд политической борьбы. Разумеется, сегодня начать войну против Абхазии или Южной Осетии для Саакашвили – или того удачливого политика, который сумеет рано или поздно свергнуть его режим – не только бесперспективно, но и опасно. Однако политическая борьба против Сухума или Цхинвала остается на повестке дня в любом случае. А учитывая сложность ситуации в регионе, любые изменения в политике Тбилиси так или иначе отразятся на ситуации в Абхазии или в Южной Осетии. Абхазские политики на протяжении многих лет вынуждены были пристально наблюдать за развитием событий в Грузии, даже когда процессы, разворачивающиеся там, не обещали абхазам ничего хорошего. Сегодня положение Абхазии несравненно улучшилось – российская армия и флот охраняют ее границы. Тем не менее абхазские политики следят за грузинскими выборами. Это не значит, что в Абхазии сохраняются иллюзии относительно того, что перемена власти в Тбилиси внесет радикальные изменения в отношения между двумя странами. В Сухуме наблюдают за выборами в Грузии отстраненно и с немалой долей равнодушия. Два месяца назад с гораздо большим ажиотажем жители Абхазии следили за чемпионатом Европы по футболу. Хотя нельзя категорически утверждать, что перемена власти в Грузии на этот раз может грозить осложнениями на грузино-абхазской границе, скорее наоборот. После поражения в пятидневной войне в Тбилиси убедились, что если помощь с Запада и придет, то совсем не в той степени, как хотелось бы. Флот НАТО вошел в Черное море и провел внушительную военную демонстрацию, однако эта демонстрация совершенно не достигла цели. Возможно, на Западе опасались оккупации Грузии российскими войсками, но как раз такой задачи Москва перед собой не ставила. А то, чего хотела бы Грузия – отступления российских войск из Абхазии и Южной Осетии – не произошло, и в будущем тоже не должно произойти. Поэтому в Тбилиси приняли новую стратегию борьбы: на смену агрессивности пришла дипломатия, а ключевым лозунгом стала формулировка Евросоюза «вовлечение без признания». Таким образом, жесткая, «американская» политика в отношении автономий сменилась мягкой, «европейской». И сменил ее отнюдь не лидер оппозиции, а сам Саакашвили, который завоевал в России репутацию агрессора, с которым невозможно договориться. Он действительно не намерен мириться с Россией (да и зачем, когда у тебя в союзниках НАТО?) Вся внешняя политика базируется на выпадах и критике в адрес Москвы, но в отношении к Абхазии и Южной Осетии грузины за последние три года заметно переменились. С одной стороны, в сфере формальностей все остается как прежде. Не только Саакашвили, но любой грузинский президент, желающий иметь рейтинг выше двух процентов, никогда не отважится на признание независимости бывших грузинских автономий. А в Абхазии и Южной Осетии ни одному политику не придет в голову отказаться от государственной независимости ради каких бы то ни было выгод. Поэтому формально правила игры остаются такими же. А вот на неофициальном уровне чувствуются новые веяния. Сегодня Грузия активно налаживает контакты с разными политическими движениями Северного Кавказа, ведет широкомасштабную агитационную работу посредством телеканала ПИК, поощряет общение между грузинами и абхазами – не на уровне официальных делегаций и даже не на уровне неправительственных организаций. Упор – на тесные контакты на местном, «народном» уровне. Дискуссии, которые продолжаются в Абхазии – можно ли ездить на грузинскую территорию и с какими целями, – несомненно, будут актуальны и завтра, и послезавтра. С другой стороны, республика, в которой пятую часть населения составляют грузины, просто не сможет самоизолироваться от соседней страны. Стало быть, контакты сохранятся в любом случае – и это положительный процесс: чем больше снизится межнациональная вражда, тем лучше. Однако как бы ни прониклись доверием друг к другу отдельные граждане, для полномасштабного урегулирования этого недостаточно. Так что для Саакашвили новая политика в отношении Северного Кавказа, Абхазии и Южной Осетии – это отличная политическая комбинация, которая делает его на внутриполитической сцене сильнее Иванишвили и вообще всех остальных претендентов. С одной стороны, Саакашвили – горячий поборник территориальной целостности Грузии (мало того, он – единственный из трех президентов, на счету которого имеется реальный успех на этом поприще: подчинение Аджарии, сумевшей было стать де-факто независимой). С другой – ни один из его соперников не может предложить абхазам, осетинам, черкесам и другим соседям что-нибудь более существенное, чем сегодняшняя грузинская политика «вовлечения без признания». Конечно, сторонники «Грузинской мечты» Иванишвили тоже говорят о необходимости решать конфликты с Абхазией и Южной Осетии мирным путем. С их стороны даже звучат слова о покаянии за прошедшие ранее войны. Но и олигарх Иванишвили не может выдвинуть программу, которая могла бы позволить Грузии надеяться на добровольное подчинение Абхазии или Южной Осетии. Экономическое сотрудничество не приведет к интеграции, пока не останутся нерешенными политические вопросы. А если так, то старый добрый лозунг «единой Грузии» привлекательнее для большинства грузин, в том числе и перед выборами. Поэтому сегодня Абхазия не рассматривает предвыборную кампанию в Грузии как процесс, от которого можно ожидать позитивных изменений. Произойдет ли смена власти в Грузии в этом году или в следующем, рухнет ли режим Саакашвили или нет – абхазам по большому счету безразлично. Для Абхазии потенциальный агрессор – отнюдь не Саакашвили. Любой грузинский президент при благоприятных обстоятельствах попытается опять подчинить Абхазию, и скорее всего, не будет стесняться в средствах. Винить его за это можно не больше, чем любого президента Абхазии – в стремлении отстоять независимость своей страны. Если же обстоятельства окажутся невыгодными, миролюбивым будет и Саакашвили. В Сухуме нет повышенных симпатий к грузинской оппозиции, не слышно и пожеланий Саакашвили и его партии провалиться на предстоящих выборах. В Абхазии не ставят ни на одного из будущих грузинских лидеров. Если существуют угрозы для безопасности республики – они кроются не в чьей-либо личности, не в революции, а в «побочных эффектах», которыми может сопровождаться борьба за власть в Грузии. Тем не менее вполне может случиться так, что спустя некоторое время после 1 октября обстановка обострится (без серьезных предпосылок). Удивляться этому не надо. Во всяком случае, Абхазия заранее готова и к такому развитию событий.

Поделиться: