Эффективность наших систем власти, и скажем так, ее «человечность» и гражданский, не уродливый облик, может быть обеспечена в сочетании трех элементов: наличие интеллектуальных и лидерских качеств самого президента, наличии харизмы; его способность жестко контролировать всю систему, но, не переходя допустимые в этом обществе конвенции; и экономическая мощь государства, позволяющая компенсировать конфликтные риски и структурные обрушения, вызывающие рост протестных настроений в стране. И конечно необходимо присутствие определенной транспарентности и объема свободы внутри системы бюрократии: основной источник реальной оппозиции корениться внутри самих групп властвующей элиты.
Карабахский конфликт: взгляд из Баку через призму патримониальных систем власти.
Есть три вопроса, которые не просто вызывают общественные дебаты, но уже раскололи Армению на противоборствующие лагеря: судьба Карабаха; публикация всей информации по делу о террористической атаке внутри парламента 27 октября 1999 года, позволяющая увидеть заказчика; и объединяющий эти два - вопрос о власти. Дальнейший путь развития Армении и будет определяться тем, какие ответы будут получены.
Но отвечать на эти острые вопросы, то есть вступать в полемику действующая власть не в состоянии, не подставив под удар свою стабильность. Поэтому в целях самосохранения властвующая элита Армении вынуждена придерживаться выбранного режима существования, освоенного еще в самом начале 1990-х.
Безальтернативная «вертикаль» президентской власти в новой постсоветской Армении закладывается Левоном Тер-Петросяном, демократом, руководителем оппозиционного антикоммунистического движения. Вскоре, спустя пару лет, он, первый свободно выбранный президент национал-демократического государства, стал активно подавлять оппозицию и использовать методы фальсификации выборов. В конце 1990-х, он отстранился от власти в результате бескровного переворота. Но армянский режим, созданный им на националистической волне войны за Карабах не только сохранился, но и усилился, с чем Тер-Петросян можно «поздравить» - он как раз и столкнулся со своим детищем, на выборах 2008 года.
Есть ряд определений для режимов подобного типа, среди них: «демократия ограниченного доступа», то есть такая форма ротации аппарата власти, при котором на ведущие посты попадают только те люди, что непосредственно связанны с группой властвующей элиты. Есть и такое определение - «патримониальная президентская демократия». Это действительно демократия, потому как президентская власть передается в результате регулярных прямых выборов, пусть они фактически и без альтернативного кандидата. Патримониальная власть - значит, в дополнение к своим формальным полномочиям, президент располагает широким набором неформальных полномочий, инструментов, основанных на отношениях «патрон - клиент» на стыке государственной власти и экономики.
В итоге выстроена система, позволяющая сосредоточить в руках президента чрезвычайно мощное оружие, которое позволяет его обладателю реализовать в отношении элит принцип «разделяй и властвуй», не допуская коллективного противодействия режиму со стороны управляемых групп. Используемые при этом средства хорошо знакомы гражданам этих стран : члены региональных элит могут быть уволены, либо могут быть обвинены в преступлениях и посажены за решетку. Что касается деловых элит, им можно отказать в выдаче необходимых для их бизнеса лицензий, лишить их взаимодействия с бизнес партнерами, связанными с государством, подвергнуть их предприятия проверкам, которые парализуют их деятельность, или даже закрыть их по представлениям налоговой службы, пожарной или санитарной инспекции. Высокопоставленного чиновника можно сместить с поста или публично скомпрометировать и так далее... .
Все перечисленное в отношении президентской власти, плюс известный перевес исполнительной власти над любой другой снизу до верху, -- очень похоже на ситуацию в большинстве стран СНГ. Также справедливо и то, что президентская вертикаль, выстроенная по всем законам и со всеми изъянами такой конструкции может стоять сравнительно долго. Поэтому стратегия армянской стабильности и подразумевала мягкий и бесконфликтный переход власти от одного лидера к другому (преемнику). В Ереване забыли, что никто не застрахован от «ускоренной эволюции» этих молодых и переходных форм правления в нечто более живое и приспособленное к современности - к более открытой демократии. Эволюции через точку кипения и взрыв. Будем честны, и в Москве, и в Баку бюрократии свойственно почивать на лаврах, от этого никто не застрахован.
Эффективность наших систем власти, и скажем так, ее «человечность» и гражданский, не уродливый облик, может быть обеспечена в сочетании трех элементов: наличие интеллектуальных и лидерских качеств самого президента, наличии харизмы; его способность жестко контролировать всю систему, но, не переходя допустимые в этом обществе конвенции; и экономическая мощь государства, позволяющая компенсировать конфликтные риски и структурные обрушения, вызывающие рост протестных настроений в стране. И конечно необходимо присутствие определенной транспарентности и объема свободы внутри системы бюрократии: основной источник реальной оппозиции корениться внутри самих групп властвующей элиты. Кстати, как ни странно, все примеры патримониальной демократии мы видим на примере Грузии.
Если мы возьмем три страны - Россия, Азербайджан, Армения - то увидим, что по существу, вся эта группа относиться к описанному типу правления. Но разница в результатах. Видно, что в Азербайджане сплоченность элитных групп вокруг лидера, мощность государства и свобода внутри системы (потолок для реализации возможностей) оказывается по итогам первого срока правления Ильхама Алиева выше, чем в соседней Армении по итогам президентства Роберта Кочаряна. Типологически схожие предвыборные события в Баку октября 2005, когда внутриэлитный кризис был погашен Алиевым за счет кадрового смещения-ликвидации конфликтного узла в аппарате власти, не вызвал подъем протеста. Значит, консенсус большинства среднего класса и властной элиты был сохранен. В России при схожих с Азербайджаном традициях управления, разный масштаб политических систем и больший объем госаппарата с более сложной системой противовесов, поэтому РФ выглядит в этой тройке как самый устойчивый образец стабильности.
В Армении же стабильность президентской вертикали стала пожирать сама себя. Властвующая группа, так называемый карабахский клан держится власти только благодаря собственным ресурсам, оказавшись своеобразным государством в государстве. Разрыв элиты и населения перед выборами стал увеличиваться до критически размеров, раскол пошел и по линии столица - регионы, и по оппозиции высший класс - мелкие собственники. Средний класс численно невелик - формируется он за счет относительно высоких зарплат госбюрократии и менеджеров крупных предприятий (или представительств зарубежных компаний). Данные критические разрывы государством гасятся слабо - при объективном росте армянской экономики, нет тех ресурсов и условий для развития экономического бума, что присутствуют в соседнем Азербайджане. Запал национализма, породивший на рубеже 1980-1990 годов карабахский конфликт, угасает на фоне системных проблем государства. Последнее явление достаточно очевидно, судя по оценкам целого рядя экспертных круглых столов проведенных после выборов. В целом, система власти опирается на силовой аппарат (армию и полицию), сформированный из тех же представителей карабахского клана или людей им лично преданных. Однако ресурс поддержки силовиков не может быть в Армении бесконечен, в связи с тем, что там также присутствуют свои конфликты интересов, которые проявились в период выборов и поствыборного кризиса.
Таким образом, консенсус властвующей элиты и общества, государства и населения оказался надорван.
В этой обстановке нарастающего раскола внутри слоев власти и между властью и обществом, Баку может неожиданно для себя обнаружить появление в Армении новой политической силы, во-первых, реально претендующей на власть, а во-вторых, способной к более гибкой позиции на крабахских переговорах, новой силы, возможно способной к компромиссу.
Означает ли это, что «новые оранжевые» в Ереване сдадут свои позиции по Карабаху и оккупированным районам? Не будем наивны. Но их приход означает сосредоточение Армении на вопросах внутреннего развития, а значит, подтолкнет к компромиссам и выбору новых вариантов развития. И второе, вытекающее из первого, армянские политики следующего десятилетия будут менее националистичны.
Означает ли это, что нынешний лидер оппозиции Тер-Петросян является «выгодным» для Баку партнером и достойным президентом для Армении? Судя по его президентскому опыту, вывести такое суждение затруднительно. Он политик старой формации, но он борется с действующей армянской властью, а такой внутренний конфликт в стране выгоден Азербайджану. Кроме того, в Армении в тени Тер-Петросяна наверняка могут быть потенциальные политики новой волны, но система внутреннего отбора и контроля за СМИ такова, что о них мало кто слышал даже в Армении. Позиция Тер-Петросяна по Карабаху - против присоединения Карабаха к территории Армении - хоть и не блестящий с точки зрения Азербайджана, но уже шаг в направлении компромисса. Для Баку важно само зарождение в Армении атмосферы необходимости уступок для азербайджанских соседей.
Возникает вопрос - какой толк вести сейчас эти разговоры после президентских выборов в Армении, коль скоро Саркисян будет править, очевидно, пять лет?
Во-первых, не известно как сложиться его судьба до конца срока, будет ли он переизбран в 2013 году и какие процессы до этого произойдут внутри Армении. Во-вторых, кризисный потенциал нынешних выборов будет давить на Саркисяна, пока он не сумеет нарастить новые линии влияния публичного и непубличного характера между оппозицией и властью (Вашингтон и Брюссель окажут на него давление). В-третьих, ему предстоит дилемма: расширить доступ к власти и ее ресурсам внутри страны, либо провести такой набор реформ, который позволит усилить экономику страны для компенсации политического кризиса, а это невозможно без выхода из внешнеполитической изоляции - вопрос подключения Армении к транспортным коммуникациям становиться предельно актуальным.
В совокупности это значит - Саркисян с необходимостью будет проводить более результативную политику, значит должен быть более прагматичен, в таких крайне тяжелых и в чем-то постыдных условиях своего президентского старта как гибель людей при разгоне толпы погромщиков. Иначе, он и Армения, все глубже уйдет в зону авторитаризма, страны с деструктивной системой власти, и превратиться в изгоя. Значит, для азербайджанской дипломатии появляется шанс -- действуя напрямую и через Минскую группу ОБСЕ, Ереван может согласиться на те предложения, что поступают из Баку в пользу постепенного урегулирования конфликта.
Проблема, в том, что этно-территориальный конфликт двух государств патримониального типа решается силой (давлением и принуждением). Весь вопрос силой политики или войны. Долгая война не выгодна, но возможность азербайджанского блицкрига это тот аргумент, что будет постоянно довлеть над Арменией.
Статья в сокращении опубликована в газете «Азербайджанские Известия».
