На мой взгляд, есть несколько вопросов, стоящих ребром, тех, которые нельзя решить с наскока. С одной стороны, России было бы важно, в принципе, иметь такой стратегический объект, каким представляется станция на территории Азербайджана. Это как бы элемент присутствия в регионе в целом. Речь не идет о том, что сам по себе военный объект на территории Азербайджана важен для России, но это такой объект, присутствие которого влияет вообще на регион в целом. Понятно, что станция в Габале является темой, которая интересует и Тегеран, и США, не говоря уже о других странах, которые находятся непосредственно у границ Азербайджана. Поэтому сохранение присутствия просто как такового, важно.
Интервью Day.Az с российскимполитологом, руководителем Службыполитического прогнозирования Центрапо изучению постсоветского пространстваАлександром Караваевым.
Уже много месяцев продолжаются обсуждения вокруг вопроса будущего Габалинской РЛС. Действительно ли, по-вашему, России так важно продолжение контроля над этим объектом, принадлежащим Азербайджану?
- Вообще-то слишком малоинформации о ходе переговоров на этутему между Москвой и Баку, и даже средиэкспертов, занимающихся вопросамистратегической безопасности, нетоднозначного ответа на вопрос поповоду будущего развития средствраннего ракетного предупреждения вевропейском регионе. Я имею в видусредства, контролируемые Россией.
На мой взгляд, есть нескольковопросов, стоящих ребром, тех, которыенельзя решить с наскока. С однойстороны, России было бы важно, впринципе, иметь такой стратегическийобъект, каким представляется станцияна территории Азербайджана. Это какбы элемент присутствия в регионе вцелом. Речь не идет о том, что сам посебе военный объект на территорииАзербайджана важен для России, но этотакой объект, присутствие котороговлияет вообще на регион в целом.Понятно, что станция в Габале являетсятемой, которая интересует и Тегеран,и США, не говоря уже о других странах,которые находятся непосредственно уграниц Азербайджана. Поэтому сохранениеприсутствия просто как такового,важно.
Но возникает второймомент – а какой ценой? И вот здесьочевидного ответа нет. Москва хотелабы, естественно, чтобы стоимость этогоприсутствия не была слишком высока.Азербайджан же вправе со своей сторонызаявлять ту стоимость аренды, которуюон считает выгодной для себя с учетомопять же всех последствий от присутствияэтой станции ПРО, а также тех выгод,которые Баку тоже, в принципе, получаетот ее работы.
Решение, в любом случае, должнопоявиться уже в ближайшее время, потомучто я полагаю, что к сентябрю-октябрюнадо будет в любом случае выходить накакой-то новый договор и приниматьокончательное решение – либо сворачиватьстанцию, либо использовать ее по другойсхеме работы, вместе с азербайджанскимиспециалистами. Здесь тоже есть массавариантов использования, нет однобокихкаких-то решений.
Главная проблема в том, чтопока, видимо, трудно выбрать оптимальныйсценарий ее дальнейшего использования.
В Армении в мае грядут парламентские выборы. Как, по-вашему, могут ли результаты выборов как-то изменить внешнеполитическую линию Еревана?
- По-моему, в отношении Арменииставить вопрос подобным образомвсё-таки несколько рано. Потому чтовнешняя политика этой страны зависитв большей степени от президентскойлинии, нежели от парламентской. Скорее,даже, если мы будем исходить из того,что в парламент придет большеоппозиционеров (не управляемых, ареальных, из сил, поддерживающих бывшегопрезидента Левона Тер-Петросяна), этоможет отразиться больше, всё-таки, навнутренней ситуации в республике,нежели на внешнеполитической линииАрмении. То есть, возможны всяческиеситуации – и активизация внутреннейполитической жизни, и усиление борьбы,резкое возрастание количества митингов,внимания международного сообществак Армении, прежде всего со стороныстран Запада, определенные кризисы.
А насколько сильным может оказаться обострение внутриполитической ситуации в Армении, если большинство мест в парламенте вновь возьмет правящая коалиция, возглавляемая, как известно, президентом Саргсяном?
- То, что оппозиция будетнедовольна таким раскладом, это точно.Но сможет ли она поднять протест доуровня мартовских событий 2008 года,когда было долгое стояние на площадях,а потом кровавый разгон недовольныхрезультатами выборов? Способны лиоппозиционеры довести политическуюэкзальтацию масс до такого же уровня?А если способны, то, может, способны ина что-то еще большее? Вот на эти вопросыответить пока что трудно. Потому что,как показывает опыт последних выбороввообще на постсоветском пространстве,с одной стороны, вроде бы, какой-тонебольшой эпизод возмущения общественногомнения может вызвать бурную волнупротеста, а с другой – вроде бы,происходят разные неприятные случаи,и это не меняет ничего на видимомуровне.
То, что факторов для протестадостаточно. Это так, это объективно.Но вот каков он будет на деле, вот этосказать трудно.
-В связи с обострениемситуации вокруг Ирана, возникает многовопросов. Например, как будет развиватьсяобстановка на Южном Кавказе, и особеннов Армении и Азербайджане, в случаеначала войны?
Во-первых, я не стал бы делатьникаких алармистских заявлений. Потомучто, пусть все говорят о войне, но этопока не приближает нас к началу боевыхдействий, и в принципе, многие сигналы,многие заявления высокопоставленныхлиц в США и Израиле говорят о том, чтов этом году начинать боевые действияпротив Ирана никто не планирует. Но ябы хотел сказать, что не стоит постояннооб этом думать как о событии, котороепроизойдет неминуемо, на 100%.
Я бы хотел напомнить, что поддамокловым мечом войны Иран находитсяедва ли не с 1979 года. И за это время ИРИпрошла уже через кровавый ожесточенныйконфликт с Ираком, в ходе которогопогибло порядка миллиона человек. Итогда же перекрывался на некотороевремя Ормузский пролив, и надо отметить,что цена на нефть не слишком взлетелатогда в связи с этим фактом. То есть,надо оценивать ситуацию в комплексе.И я считаю, что не стоит преувеличиватьвот эту опасность.
Второй вопрос – как это отразитсяна вашем регионе. Всё зависит от тогоконкретного военного сценария, которыйбудет реализован в отношении Ирана.Если в Баку и Ереване опасаются миграциибеженцев оттуда в связи с конфликтом,то исходить надо из того, что возможноэто будет, только если боевые действияначнутся непосредственно на территорииИРИ. Я думаю, после бомбежек, еслитаковые будут предприняты ВВС Израиляпо местам дислокации сил ПВО и основнымядерным объектам, наплыва беженцев вприграничные районы Армении, или вАстаринский, Лянкяранский районы, вБаку не будет. Я просто не понимаю, какэто будет происходить. Обычно люди непаникуют при столь кратковременныхналетах. Вот если это будет продолжатьсядлительный период, тогда - да, возможноопределенное такое давление,миграционное.
Возникнут ли проблемы вторгово-экономических отношениях?Да, возникнут. Но станут ли онидействительно критическими? В этотоже как-то слабо верится. Азербайджанспособен перераспределить те посылкиимпорта, которые идут из Ирана, надругие рынки. А в краткосрочнойперспективе, если возникнут перебоис поставками товаров из ИРИ, я думаю,на это никто не обратит внимания.
Армения, конечно,больше зависима в этом смысле от Ирана,и главным образом в поставкахгорюче-смазочных материалов. Тут онадействительно зависима в значительнойстепени. И на какое-то время в случаевойны, конечно, окажется заторможенпроект постройки трубопровода для какраз таки поставок горюче-смазочныхматериалов, в электроэнергетическомобмене, я думаю, тоже могут возникнутьвсяческие сложности. Исходя из того,что доля присутствия иранской торговлив экономике Армении значительно выше,чем в азербайджанской, у Еревана могутвозникнуть большие проблемы. И тутединственным путем альтернативныхпоставок для Армении может оказатьсятолько Грузия. Ей придется учесть воттакое перераспределение рисков.
