Какой из всего сказанного можно сделать вывод? Религиозная напряженность в стране есть, но опасность взрыва меньше, чем в прошлом году. Однако то, что 40% казахстанцев болезненно реагируют на "вопросы веры", показывает слабость ряда институтов государства, позиционирующего себя светским, прежде всего идеологических и социальных институтов. Похоже, что ими подобные проблемы были пущены на самотек или просто свалены на железные "плечи" карательной машины. Словно совсем не у нас и не для нас (а для галочки и остального мира) проводились съезды лидеров мировых религий. А ведь зерно в них самое благое, и Казахстан гордится такой попыткой объединения конфессий диалогом. И в то же время мы сидим и подсчитываем, на сколько пунктов снижается напряженность в нашем лишь наполовину, как оказалось, толерантном обществе.
МК-К": Под градусом.
По итогам первого квартала 2012 года индекс религиозной напряженности варьируется от 27 до 62 пунктов. В переводе с языка цифр на человеческий – страна живет в предкризисном состоянии. Такие выводы на минувшей неделе опубликовали эксперты Института политических решений.
Сделали тревожные выводы и тут же поспешили успокоить: пациент скорее жив, чем мертв. По сравнению с четвертым кварталом 2011 года градус религиозной напряженности понизился. В первые три месяца нового года казахстанцы, слава Аллаху, не слышали ни взрывов, ни экстремистских угроз, а значит, шанс на выздоровление – при умелом и своевременном лечении – все же есть.
Область повышенного раздражения
Самые уязвимые в этом плане места на "теле" Казахстана – Карагандинская, Южно-Казахстанская, Восточно-Казахстанская, Северо-Казахстанская и Алматинская области. По словам одного из разработчиков индекса Рустама Бурнашева, именно там в первые месяцы 2012 года религиозная "ситуация была довольно жесткой".
Рустам Бурнашев: главное - социальное настроени
фото: Тимур Батыршин
Жесткой, если верить эксперту, остается и позиция чуть ли не половины населения республики. В конце прошлого и начале этого года 40% казахстанцев подтвердили свою готовность "вписаться" в религиозный конфликт. Как правило, нервы простых смертных расшатывают негативные информационные поводы. Только за последние три месяца Институт политических решений насчитал более 25 горьких пилюль. Самыми "градусоповышающими" эксперты назвали две: информацию о том, что в стране якобы существует проект "Железная когорта", цель которого – "объявление войны православию", и новость о том, что имам столичной мечети Садуакас кажы Гылмани запретил прихожанам читать намаз по погибшим жанаозенцам.
Масло в котел раздражения подливает и закон "О религиозной деятельности и религиозных объединениях". Суровый нормативный акт заработал в полную силу в октябре прошлого года, чем подпортил настроение многим подозрительным объединениям. Напомним, именно после подписания президентом закона о религии в адрес казахстанского правительства начали поступать угрозы от радикальной исламистской группировки "Солдаты Халифата". Экстремисты требовали отменить новый закон. Позже группировка взяла на себя ответственность за взрывы в Атырау, назвав их "предупредительными".
– В обществе сохраняется неоднозначная оценка закона о религии, отдельные пункты которого некоторыми верующими воспринимаются негативно, – говорит социолог Бурнашев. – Дело в том, что религия – это сфера не только объективного, но и субъективного мнения. Например, вокруг меня может совершенно ничего не происходить, но в душе я буду ощущать дискомфорт. Соответственно, и поведение у меня будет конфликтное. Поэтому очевидно, что значение имеют не только события, но и социальное настроение.
Крадущийся фанатик, затаившийся шахид?
Чтобы узнать это самое "социальное настроение", эксперты Института политических решений на протяжении полугода проводили соцопросы населения и работали с экспертами из областей, Астаны и Алматы. Фиксировались четыре основных фактора: межконфессиональная толерантность, взаимоотношения религиозных групп и государства, потенциал религиозных конфликтов и их ожидаемость.
Оказалось, "проблема религиозной напряженности состоит не в недопонимании между конфессиями, а во взаимоотношениях между светской и религиозной сферой". Особое внимание Бурнашев посоветовал обратить на Астану, Алматы и Западно-Казахстанскую область.
– В ЗКО наиболее остро видны противоречия между религиозными группами, а Астана и Алматы – понятное дело, наиболее привлекательные цели для религиозных экстремистов, – говорит эксперт. – На фоне событий 2011 года религиозная напряженность в Казахстане, конечно, снижается, но если говорить об абсолютных цифрах, то более 40% респондентов дают негативную оценку. На этом основании можно заключить, что тренд у нас положительный, но сами показатели оставляют желать лучшего. Это сигнал к тому, что необходимо предпринимать серьезные действия для выздоровления. Говорить о системных мерах не приходится, потому что в 2011 году они уже принимались: было создано Агентство по делам религий и изменено законодательство. Поэтому на данный момент имеет смысл принимать точечные меры там, где это необходимо.
В Багдаде все спокойно!
А вот по мнению политического деятеля Петра Своика, который присутствовал на оглашении "градуса религиозной раздраженности", кипятится не страна, а отдельно взятые эксперты.
Петр Своик: как-то не впечатляет
фото: Тимур Батыршин
– Эксперты оперируют терминами "кризисная" и "предкризисная" так, как будто вся страна, за исключением пары областей, в огне, и ситуация супернапряженная. Но те события, которые они выбрали в качестве самых главных, какие-то не впечатляющие, – рассуждает Своик. – Ну создал кто-то "Железную когорту", а может, и не создал, ну имам не дал читать поминальный намаз… Да, события значимы, но если их вытаскивать в качестве самых главных, это как-то не впечатляет. И потом, мне представляется, что религиозная составляющая в Казахстане не самостоятельна, а производна – от этнических дел и социальных проблем. Поэтому саму религиозную составляющую очень сложно вычленить. Конечно, можно доказывать, что Казахстан находится в кризисной и предкризисной ситуации, – это право экспертов. Но, быть может, арифметика все же подводит?
Засомневалась и главный научный сотрудник Института философии и политологии Комитета науки МОН РК доктор философских наук Елена Бурова:
Елена Бурова: это не религиозная конфликтность
фото: Тимур Батыршин
– Достаточно ли было опросить 24 экспертов в 14 областях и двух городах республиканского значения? Мне кажется, здесь произошел сдвиг экспертного мнения. Надо было брать по 2–3 эксперта в каждой области. Я, конечно, солидарна со многими выводами, зафиксированными в этом исследовании, – нарастание напряженности в нашем обществе есть. Но, на мой взгляд, говорить надо не о религиозной, а о псевдорелигиозной конфликтности.
Какой из всего сказанного можно сделать вывод? Религиозная напряженность в стране есть, но опасность взрыва меньше, чем в прошлом году. Однако то, что 40% казахстанцев болезненно реагируют на "вопросы веры", показывает слабость ряда институтов государства, позиционирующего себя светским, прежде всего идеологических и социальных институтов. Похоже, что ими подобные проблемы были пущены на самотек или просто свалены на железные "плечи" карательной машины. Словно совсем не у нас и не для нас (а для галочки и остального мира) проводились съезды лидеров мировых религий. А ведь зерно в них самое благое, и Казахстан гордится такой попыткой объединения конфессий диалогом. И в то же время мы сидим и подсчитываем, на сколько пунктов снижается напряженность в нашем лишь наполовину, как оказалось, толерантном обществе. Татьяна Куан, Алматы
