Подобная поддержка закономерно вытекает из характера отношений с Ираном, которого Э.Рахмон называет «устойчивым стратегическим партнером». Сами отношения с Ираном президент Таджикистана считает « устойчивыми и перспективными». Подобная же точка зрения была высказана таджикским лидером еще в 2006 г. в ходе переговоров в Душанбе с министром обороны США Дональдом Рамcфельдом при обсуждении иранской ядерной программы. Таджикистан также не поддерживает никакие экономические санкции в отношении Ирана. Об этом однозначно заявил министр иностранных дел Таджикистана Х. Зарифи по итогам переговоров с главой иранского МИДа Али Акбаром Салехи . Как пояснил Зарифи, его страна придерживается позиции «проведения политических переговоров и дипломатического решения такого рода проблем».
Владимир Месамед
Отмечаемое в этом году двадцатилетие установления отношений между Израилем и республиками бывшего СССР с мусульманским населением дает повод проанализировать их взаимодействие и в политической сфере. Для Израиля важен слом стереотипов советской эпохи, выражавшихся во всемерной поддержке исключительно арабских стран в арабо-израильском конфликте. Расширением своего влияния в этих странах Израиль хотел способствовать и более безопасным условиям существования местных еврейских общин, что к настоящему времени можно считать успешно достигнутым. Лишь в малой степени достигнута следующая задача - содействовать поддержке этими странами израильских позиций в исламских структурах глобального и регионального уровня. Довольно трудной оказалась и еще одна задача – минимизация влияния Ирана в этом регионе с преимущественно мусульманским населением, которая будет рассмотрена в данной статье. Конечно, Израиль хотел бы использовать политический диалог со странами Центральной Азии для снижения уровня своей конфронтации с Исламской Республикой Иран. Однако такая задача трудно реализуема ввиду того, что все страны центральноазиатского региона имеют отлаженные, последовательно развивающиеся и довольно стабильные отношения с Ираном. Цифровые показатели такого взаимодействия демонстрируют важное место Ирана в международном сотрудничестве стран региона: товарооборот с Туркменистаном достиг на сегодня показателя 2 миллиардов долларов, Казахстаном – 1.3 миллиардов долларов, Узбекистаном – 609 миллионов долларов, Таджикистаном – 204 миллионов долларов, Кыргызстаном – 19 миллионов долларов. Отношения со странами региона важны Ирану и в том аспекте, что помогают в определенной мере снять тяжесть международной политической и экономической изоляции. Так, состоявшийся в апреле 2009 г. визит иранского президента Махмуда Ахмадинежада в Республику Казахстан во многом притупил остроту дипломатической блокады, существовавшей в тот момент вокруг ИРИ. В условиях, когда ни одна из стран Западной и Центральной Европы, кроме Белоруссии, не принимает иранского президента, его регулярные визиты в Таджикистан и Туркменистан воспринимаются в Иране как реальная легитимация существования Исламской республики. Какой же видится Израилю политика стран региона по отношению к Ирану? В израильском руководстве позитивно воспринимают многие особенности иранской политики Казахстана. Разумеется, она вполне вписывается в декларированную страной многовекторность, но при этом стратегически опирается на следующий посыл: в противовес иранской стратегии возрождения исламской цивилизации в центральноазиатском регионе, в Казахстане базовым элементом своей стратегии считают геополитические реалии Ирана, его возможность быть эффективным связующим звеном при выходе на мировые торговые пути и рынки. Таким образом, приоритет отдан банальному прагматизму. При этом достаточно прозападная ориентация Казахстана побуждает его в определенной мере «дозировать» объемы сотрудничества с Ираном. Как реакция на это, в Иране не раз заявляли о том, что двустороннее сотрудничество с Казахстаном лишь в небольшой степени использует имеющийся в его распоряжении потенциал. Несмотря на наращивание стабильного товарооборота, показатели экономического сотрудничества Тегерана с Астаной низки по сравнению с такими торговыми партнерами Казахстана как Россия или Турция. В ряде заявлений официальных иранских лиц заметна озабоченность по этому поводу, говорится об отсутствии в этих отношениях должного динамизма, присутствуют ссылки на препятствия их развитию. Иранская реформистская газета «Салам» еще в 1997 г. отмечала стремление руководителей Казахстана «...не подняться выше заранее установленной планки, действуя с оглядкой на Запад». Причины этому хорошо понятны и находят полное понимание в Израиле учитывая, что на повестку дня вновь и вновь встают вопросы ужесточения санкций против Ирана со стороны мирового сообщества, Казахстану не с руки делать резкие движения во всех значимых проектах, связанных с Ираном и сулящих стране те или иные экономические и политические дивиденды. Кроме того, Казахстану не хотелось бы набросить тень на его конструктивно-доверительные отношения с Западом, посчитавшим возможным возложить на него в 2010 г. функции дежурного председательства в ОБСЕ. Тегеран весьма дорожит своим партнерством с Астаной, поэтому не осмеливается негативно реагировать на тот факт, что Казахстан явился единственным государством Центральной Азии, направившим воинский контингент в составе международных сил в Ирак, который находился там в течение 5 лет - с 2003 по 2008 гг. Казахстанские военнослужащие были привлечены к разминированию минных полей и восстановлению водоснабжения, но в Иране считают, что к военным преступлениям в Ираке причастны все страны, вступившие в союзнические отношения с США и находившиеся в Ираке в период ведения там войны. Разумеется, такая точка зрения отнюдь не способствует доверительности в казахстано-иранских отношениях, но это не вылилось фактор, осложнявший двусторонний диалог. Для Израиля, предельно озабоченного проблемой реализации военного компонента иранской ядерной программы, весьма важно, что Казахстан является еще уникальным партнером Ирана в плане своего бывшего атомного статуса. Как уже говорилось выше, еще в первые годы после обретения страной независимости Казахстан, унаследовавший солидную часть советского ядерного арсенала, ликвидировал его, что было положительно воспринято на Западе, ибо явилось первым мировым прецедентом подобного рода. США уже не раз призывали Иран отказаться от ядерных амбиций и последовать примеру Казахстана. Летом 2006 г., после завершения переговоров с президентом Казахстана Н.Назарбаевым, с очередным заявлением по этому поводу выступил вице-президент США Ричард Чейни. «Я думаю, что действия Казахстана...- прекрасный пример того, над чем могли бы подумать иранцы» - сказал Р.Чейни. В Израиле приветствовали имевшую место в 2006 г. попытку Казахстана предложить Ирану сотрудничать в области мирного использования атомной энергии. Идею озвучил посол Казахстана в Иране Ерик Утембаев во время посещения Бушерской АЭС в Южном Иране. Казахстану это очень полезно, ибо Иран занимает первое место в Азии по интенсивности разработок в этой сфере. При этом число публикаций, посвященных ядерной энергетике, в Иране в последние 30 лет росло в среднем в 250 раз быстрее, чем в целом по миру . Основу для сотрудничества по обмену технологиями в сфере мирной атомной энергетики дают и планы Казахстана построить в ближайшие годы от 3 до 10 ядерных реакторов. Очевидно, Ирану важно и то, что Казахстан является третьим в мире, после Австралии и Канады, производителем урана. Если в 2006 г. его было произведено 5279 тонн, то в 2010 г. страна вышла на рубеж 18 тысяч тонн, или примерно 30% мировой добычи этого металла. Здесь Казахстан в рамках ШОС уже предлагал, одновременно с Узбекистаном, стать участником совместного предприятия по обогащения урана для иранской ядерной программы. В Израиле поддерживают такое предложение, реализация которого могла бы продемонстрировать открытость ядерной программы Ирана и снять напряженность вокруг иранского досье в Совбезе ООН и МАГАТЭ, в чем Израиль жизненно заинтересован. Израиль приветствовал и инициативу Казахстана о создании международного банка ядерного топлива, что также способно минимизировать для Израиля иранскую атомную угрозу. Это дает возможность контроля над несанкционированным использованием этого топлива, лежит в русле международных попыток нахождения пути обогащения иранского урана за рубежом, в частности, на совместных предприятиях. Иран всегда категорически противился подобным предложениям, хотя всегда аргументировал это необходимостью дополнительного изучения и согласования. Казахстан последовательно отказывается продавать Ирану уран, причем, как утверждают в Иране, под явным нажимом Израиля. Казахстан не раз публично разделял обеспокоенность Израиля продвижением ядерной программы Ирана и заявлял о готовности способствовать реализации международных усилий в деле ее нейтрализации. Так, во время ежегодной конференции в Давосе в январе 2009 г. президент Казахстана Нурсултан Назарбаев заявил своему израильскому коллеге Шимону Пересу, что отлично понимает, какие могут быть последствия, если Иран станет ядерной державой. «Мы не продавали раньше, и не собираемся продавать иранцам уран в будущем», - подчеркнул Назарбаев. Он отметил, что слухи о контактах между Тегераном и Астаной по этому вопросу «лишены основания». В марте 2009 г., во время своего пребывания в Израиле, председатель Комитета по международным отношениям, обороне и безопасности Сената Казахстана Куаныш Султанов, сказал, что его страна полностью поддерживает резолюцию ООН по иранской ядерной проблеме и считает, что Иран должен « выполнять требования мирового сообщества». В то же время Казахстан последовательно оппонирует введению дополнительных санкций в отношение Ирана в связи с военной составляющей его ядерной программы. Точка зрения президента Н.Назарбаева такова: «Санкций к Ирану применено уже достаточно... В событиях, касающихся иранской ядерной программы, я сторонник того, чтобы продолжать дипломатическую работу». На его взгляд, вряд ли стоит полагаться на выводы последних докладов МАГАТЭ, утверждающие о возможности наличия военного компонента у этой программы. А если так, то нет необходимости наложения дополнительных санкций на Иран. Президент Казахстана является также последовательным противником военного пути решения иранской атомной проблемы, полагая, что все вопросы решаемы в результате переговорного процесса: «…надо продолжать переговоры, надо требовать от Ирана, чтобы они допустили ко всем объектам инспекторов МАГАТЭ, чтобы они доказали миру, что ведут действительно мирную ядерную работу. Я считаю, что никакие силовые методы решения вопроса Ирана не должны применяться, потому что это чревато большими и тяжелыми последствиями для всего мира, и для этого региона, прежде всего». Некоторые поднимаемые президентом Казахстана вопросы затрагивают достаточно щепетильные проблемы, в частности, связанные с ядерным потенциалом Израиля. В своем интервью российским информационным агентствам Новости и Интерфакс он недавно заявил, что «на повестку дня международного сообщества должны быть вынесены также вопросы о ядерном оружии Израиля… почему не говорим об Израиле, который фактически имеет ядерное оружие?» . Что касается минимизации сотрудничества других центральноазиатских стран с Ираном и возможного израильского влияния на этот процесс, то в этом аспекте ситуация выглядит достаточно неоднородной. Наиболее верным партнером Ирана выглядит Таджикистан, и именно на этом направлении наиболее мощно развиваются интеграционные процессы. Учитывая ухудшение отношений Таджикистана с Россией, которое всегда компенсируется возрастанием динамики на иранском направлении, можно констатировать этап ирано-таджикистанского сближения, несмотря на все новые выявляющиеся идеологические противоречия. Так же однозначно для Таджикистана и ощущение аутсайдера на центральноазиатском геополитическом и геоэкономическом пространстве. При таком раскладе сближение с Ираном предоставляет Таджикистану возможность заявить о себе как стране, являющейся ближайшим партнером одного из значительных игроков мировой политики. Для Ирана, в условиях нынешней острой блокады, таджикское направление сотрудничества, декларируемое из Душанбе как стратегическое, выглядит достаточно привлекательным, и поэтому Таджикистан может получать «со стороны Тегерана все возможные знаки внимания». Как результат, в лице Ирана Таджикистан имеет мощного партнера, потенциально способного сыграть роль солидного инвестиционного донора, несмотря на неблаговидную ситуацию в самом Иране. В таких условиях, принимая во внимание зачаточный уровень израильско-таджикистанского взаимодействия, Израиль не обладает никакими рычагами влияния на Душанбе. Так же можно рассматривать и возможности Израиля каким-то образом повлиять на неуклонно возрастающий уровень двустороннего диалога на ирано-туркменистанском треке. Вполне оправдана точка зрения, что «на фоне растущей израильско-иранской конфронтации Туркменистан опасается испортить отношения со своим южным соседом». Именно поэтому Израиль прекратил на время попытки открыть там полноценное дипломатическое представительство на уровне посольства. Одновременно это говорит о тщетности его попыток влияния на уровень туркменистанского диалога с Ираном. Израиль не в состоянии влиять и на уровень иранского сотрудничества с Кыргызстаном, который пока еще не получил большого развития: Иран пока находится за гранью десяти основных внешнеэкономических партнеров Бишкека. Нынешний уровень отношений Израиля с Узбекистаном также не предоставляет реальных возможностей влияния на ирано-узбекистанский диалог. Но в этом и нет особой необходимости, потому что в Узбекистане, как и в Казахстане, искусственно сдерживают его поступательное развитие , и, как нам представляется, в ближайшее время изменений на этом направлении не предвидится. Другой важный вопрос – отношение государств Центральной Азии к проблеме, которую Израиль числит в качестве главной угрозы своему существованию – обзаведения Ираном атомным оружием. Осознание ее важности связано для каждого из государств региона со специфическим особенностями отношений с Ираном. В начале 2012 г., когда с достаточной остротой встал вопрос нанесения Израилем удара по иранским атомным объектам, проблема перешла из разряда абстрактных в достаточно осязаемую и реально опасную. В Кыргызстане, где находится Центр транзитных перевозок США, опасения связаны с тем, что у американцев может возникнуть соблазн использования Центра в случае реализации военной опции. Как писал один из аналитиков, «киргизы боятся оказаться из-за этой базы в черном списке Тегерана в случае, как они полагают, военной развязки на линии США – Иран». Такая же картина вырисовывается и в отношение Таджикистана, который связан в Западом военными отношениями по линии НАТО, позиционируя себя одновременно в качестве верного партнера Ирана. Это – единственная страна региона Центральной Азии, развивающая военное сотрудничество и с Ираном. Разумеется, в случае военного конфликта между США и Ираном, Таджикистану придется лавировать между этими центрами силы, или – под давлением Тегерана – определяться со своими внешнеполитическими пристрастиями. Подобные опасения возникают и по поводу Узбекистана, ибо в мировых СМИ давно циркулируют, но не опровергаются слухи о том, что США восстанавливают свое военное присутствие на юге Узбекистана, предположительно, на военной базе в Ханабаде в Кашкадарьинской области, прервавшееся в 2005 г. после андижанских событий. В целом, если США и/или Израиль реализуют военную опцию, это может грозить серьезными последствиями для всех стран центральноазиатского региона. Кроме того, обострением ирано-израильской конфронтации будет неизбежно подталкивать страны региона к определению своей позиции в конфликте. Заполонившее мировые СМИ невиданное прежде количество информационных и аналитических материалов о якобы приближающемся сроке военного решения иранской ядерной программы, которое будет выражаться в бомбардировке иранских атомных объектов израильскими ВВС, означает по сути самую настоящую психологическую войну. Страны Центральной Азии, между тем, не спешат определяться по этому вопросу. Вероятно, там хотят не спеша разобраться в перспективах разнообразных рисков, способных реально грозить им в случае действительной конфронтации. Учитывая серьезный характер отношений стран региона с ИРИ, военная атака может серьезно задеть экономические интересы каждой из этих стран, в частности – связанные с использованием иранской территории для транзита своих товаров на зарубежные рынки. Есть опасения и экологического порядка, учитывая, что Иран непосредственно граничит с регионом Центральной Азии. Скорее всего, страны региона постараются всеми возможными способами устраниться от оказания помощи любой из сторон конфликта. Для Казахстана, больше других стран связанного с большими инвестиционными проектами, развитие событий по военному сценарию может сказаться на его инвестиционной привлекательности. Военная операция создаст серьезные риски для Туркменистана, имеющего более чем 1000-километровую границу с Ираном. Нейтральный статус этого государства, зафиксированный еще в 1995 г. усилиями первого президента страны С.Ниязова, способен частично снизить риски, но не в состоянии снять возможный экономический ущерб. Кроме президента Казахстана Н.Назарбаева, свою позицию по всему комплексу вопросов, связанных с иранской ядерной программой, высказал лишь Таджикистан. Его президент Эмомали Рахмон, выступая 4 января 2010 г. на пресс-конференции по итогам визита в страну иранского президента М.Ахмадинежада, сказал: «Создание мирной ядерной программы Ирана мы поддерживаем. По этому вопросу все проблемы должны решаться только мирными переговорами и различными дипломатическими методами». Подобная поддержка закономерно вытекает из характера отношений с Ираном, которого Э.Рахмон называет «устойчивым стратегическим партнером». Сами отношения с Ираном президент Таджикистана считает « устойчивыми и перспективными». Подобная же точка зрения была высказана таджикским лидером еще в 2006 г. в ходе переговоров в Душанбе с министром обороны США Дональдом Рамcфельдом при обсуждении иранской ядерной программы. Таджикистан также не поддерживает никакие экономические санкции в отношении Ирана. Об этом однозначно заявил министр иностранных дел Таджикистана Х. Зарифи по итогам переговоров с главой иранского МИДа Али Акбаром Салехи . Как пояснил Зарифи, его страна придерживается позиции «проведения политических переговоров и дипломатического решения такого рода проблем».
