В других эссе можно встретить более конкретные указания на наиболее близких партнеров РФ: «...как в геополитическом, так и энергостратегическом плане Казахстан может считаться наиболее близким и последовательным партнером РФ на всем постсоветском пространстве, так как в этом регионе задействованы интересы России в области энергетики и транзита энергетических ресурсов». Кроме того, некоторые из студентов отдельно отметили взаимовыгодный характер подобного сотрудничества между Москвой и Астаной, обращая внимание на тот факт, что построенные на такой основе отношения обладают гораздо большим запасом прочности нежели пустые политические договоренности, зависящие порой непосредственно от руководства страны. С другой стороны, по мнению будущих историков, опора на прагматичные интересы в налаживании отношений между странами свидетельствует о том, что стремление к сближению действительно искреннее, а не является просто «меньшим из зол или попыткой выхода из тупика». А ведь такое отношение также встречается на постсоветском пространстве.
После окончания «холодной войны» и распада СССР количество друзей у России так и не прибавилось, а вот соперников стало значительно больше. Именно такая картина международных отношений представляется после прочтения небольших эссе старшекурсников исторического факультета, в которых студенты попытались ответить на один незамысловатый вопрос: «Какие страны можно считать союзниками или противниками России?».
К последним, по мнению будущих историков, помимо привычных в этой роли США, добавились такие страны, как Китай, Польша, Турция и некоторые другие. В качестве новых противников России студенты истфака видят также и ряд стран постсоветского пространства: прежде всего, конечно, Грузию и республики Прибалтики. Интересно, что далеко не во всех случаях сразу три бывшие советские республики балтийского региона попадали в категорию «недругов». Некоторые к таковым отнесли лишь одну Латвию, другие иногда к ней добавляли еще и Эстонию. Основные аргументы такой оценки прибалтийских республик в целом созвучен с официальной позицией российских властей. «С момента распада СССР их политика как к России, так и к бывшим российским гражданам (русскоговорящая часть населения) оставляет желать лучшего», - пишет один из студентов. Другой добавляет: «России доставляют серьезное беспокойство бывшие ее союзники, перешедшие под опеку США или Евросоюза — это Грузия, Украина, Прибалтика. В этих государствах также силен идеологический аспект в неприязни к России». В целом можно сказать, что такое разделение стран на союзников и противников России не вызывает удивления и вполне соответствует, с одной стороны, той картине мира, которую разделяет большая чатсь общества нашей страны , а с другой — которая формируется российскими СМИ.
Гораздо больший интерес, на мой взгляд, вызывает другая особенность восприятия положения России на международной арене. Оценивая другие государства, студенты истфака, отказывались от оценки их через категории «друг-враг». Авторы эссе один за другим пытались выйти за рамки сформулированной в вопросе постановки проблемы и предлагали либо свои термины для оценки стран, либо давали свою дифиницию уже предложенным в вопросе понятиям.
«Мне кажется, что говорить о друзьях России достаточно тяжело, - пишет один из студентов, - потому что есть государства, с которыми мы строим дружеские отношения, но это больше сторонники, которые могут оказать поддержку в ряде вопросов, но никогда не будут оставаться с нами, действуя в ущерб своим жизненным интересам... Остальные страны могут иногда нас поддерживать или выступать против в зависимости от ситуации».
Другой старшекурсник буквально вторит: «На мой взгляд «друзей» у России нет, скорее есть союзники. Армению тоже нельзя считать другом, т. к. она находится в безвыходном положении и не принять сторону России со стороны Армении было бы просто не логично. Однако сказать, что у России есть враги, тоже не представляется возможным. Думаю, что это особенность современных международных отношений — отсутствие врагов и наличие соперников».
Еще один студент, говоря о США, Грузии и трех Прибалтийских республиках отмечает: «Не противники, но антагонисты, желающие ослабления позиций».
Говоря же о партнерских отношениях студенты истфака отмечают, что «России важно сохранить важное значение в регионе стран СНГ, Средней Азии и при помощи их стать одной из основ нового экономического порядка». В других эссе можно встретить более конкретные указания на наиболее близких партнеров РФ: «...как в геополитическом, так и энергостратегическом плане Казахстан может считаться наиболее близким и последовательным партнером РФ на всем постсоветском пространстве, так как в этом регионе задействованы интересы России в области энергетики и транзита энергетических ресурсов». Кроме того, некоторые из студентов отдельно отметили взаимовыгодный характер подобного сотрудничества между Москвой и Астаной, обращая внимание на тот факт, что построенные на такой основе отношения обладают гораздо большим запасом прочности нежели пустые политические договоренности, зависящие порой непосредственно от руководства страны. С другой стороны, по мнению будущих историков, опора на прагматичные интересы в налаживании отношений между странами свидетельствует о том, что стремление к сближению действительно искреннее, а не является просто «меньшим из зол или попыткой выхода из тупика». А ведь такое отношение также встречается на постсоветском пространстве.
О чем же свидетельствуют все эти примеры? На мой взгляд, в этих поисках новых оценочных категорий, новых понятий проявляется одно стремление молодого поколения: уйти от старых клише и попытаться дать новую трактовку внешней политики России, которая сможет решить те проблемы, которая она не была в состоянии решить прежде. Для этого авторы эссе пытаются задать новую систему координат, размещение в которой современных международных отношений позволит хотя бы примерно увидеть, в каком направлении находится выход из нынешних тупиковых ситуаций.
Кто-то быть может увидит в этом юношеский идеализм. Тем не менее, хотелось бы обратить внимание, что в своих оценках студенты пытались отойти от рассмотрения российской внешней политики через призму «братскости», «родственности», «общего исторического прошлого», отмечая, что идеологический фактор в современных условиях или вовсе не работает в диалоге России с другими странами, или, наоборот, осложняет его. Поэтому в целом можно отметить стремление молодого поколения к прагматизму в международных отношениях, к акцентированию внимания на экономических рычагах влияния: «В условиях форсированного развития ряда мировых стран в экономическом отношении, России как никогда ранее следует выстраивать внешнеполитические отношения именно по экономическому направлению. Учитывать успешный опыт экономических моделей ускоренного развития таких стран как Германия, Франция, безусловно, в ближайшие десятилетия стать важным партнером азиатских экономических гигантов (Китая, Индии, Сингапура)». Есть ли у России ресурсы и условия для такой стратегии развития своей внешней политики — вопрос отдельный, и ответ на него студенты дали неоднозначный. Одни считают, что «необходимо строить основной внешнеполитический курс страны на развитии крепких партнерских отношений. Ресурсы для этого у нашей страны есть (причем как природные, так и кадровые)». Однако есть и другой, пессимистичный, взгляд на эту проблему: «Главные враги России — само государство. Развал всей экономики и т. д. Происходит огромная проблема внутри государства. Конкуренты — Грузия, Китай, Евросоюз и США. Не вижу смысла писать всю картину происходящего. И так все понятно. Союзники — нет».
Такое стремление студентов взглянуть по-новому на международные отношения и оценивать их прежде всего прагматическими критериями не всегда встречает поддержку среди старшего поколения: «растет, мол, поколение, которое все будет мерить деньгами». Тем не менее, на мой взгляд, есть в этом стремлении и положительный момент, особенно применительно к современному положению дел на постсоветском пространстве. Дело в том, что именно ближнее зарубежье обладает большим потенциалом общественной дипломатии, особенно в отношениях России с теми странами, с которыми полностью или почти полностью отсутствуют официальные двусторонние отношения высокого уровня. Зачастую важную роль в диалоге такого рода играют именно ученые и студенты. Вспомнить хотя бы недавний визит в МГУ группы студентов из университета Тарту, в рамках которого они рассказали и о своей стране и университете, и познакомились ближе с Россией и, конечно же, пообщались со своими коллегами из Московского университета. Подобный взаимный интерес и желание лучше узнать друг друга с трудом представляется в таких условиях, когда видишь в собеседнике противника, врага, а не потенциального партнера. С другой стороны, и само это общение, в свою очередь, помогает разрушить негативные стереотипы о друг друге.
Налаженные сейчас посредством таких встреч контакты, вполне возможно, смогут перерасти в будущем в отношения более высокого уровня и будут способствовать нормализации проблемного диалога России с той или иной страной. А потому остается пожелать лишь одного: чтобы стремление к прагматичному взгляду на политику не преступило грань разумного и не переросло в беспринципность.
