Проблемы евразийской интеграции постепенно превращаются в сюжет, на котором откровенно паразитируют как противники Евразийского проекта, так и его сторонники. Если в России целый ряд политиков пытается быть святее Папы римского и формировать, к примеру, евразийские партии и молодежные движения, не дожидаясь того момента, когда контуры Евразийского Союза обретут более внятные очертания, то в Казахстане окончательно сформировалась группа профессиональных критиков ЕЭС по принципу: «это плохо только потому, что предложение вносит Россия».
Андрей Карпов
Проблемы евразийской интеграции постепенно превращаются в сюжет, на котором откровенно паразитируют как противники Евразийского проекта, так и его сторонники. Если в России целый ряд политиков пытается быть святее Папы римского и спешно создавать, к примеру, евразийские партии и молодежные движения, не дожидаясь того момента, когда контуры Евразийского Союза обретут более внятные очертания, то в Казахстане окончательно сформировалась группа профессиональных критиков ЕЭС по принципу: «это плохо только потому, что предложение вносит Россия».
Откровенно говоря, все рассуждения о неоимперии набили оскомину еще со времени первых информационных баталий вокруг Таможенного Союза. Но, как говорится, людям нравится.
Причем, два года назад информационная картина вокруг темы евразийской интеграции была абсолютно идентична той, которая вырисовывается ныне после прочтения главных оппозиционных СМИ. Российские эксперты еще только задаются вопросом - «а что там дальше после Таможенного Союза?» А в Казахстане и Лондоне уже находятся люди, для которых ответ известен заранее - «нам это вовсе не нужно».
Серьезный разговор о проблемах многосторонней интеграции подменяется откровенным кликушеством: мол, у России есть только одна задача, и она связана с желанием воссоздать любой ценой Советский Союз.
Из чего проистекает столь глубокий вывод, по большому счету неизвестно. Если раньше подобными измышлениями пробавлялась газета «Республика», то сейчас число желающих побороться против "российской колониальной экспансии", существенно возросло. Благо в таком вопросе как «Евразийский проект», не нужно быть особо убедительным в системе доказательств...
Поэтому вполне удобоваримым аргументом многим кажется утверждение Мухтара Тайжана о том, что «вслед за экономической интеграцией неизбежно и всегда следует политическая. Это аксиома международных отношений».
Но ведь, по большому счету, никто сейчас не может с полной уверенностью сказать, какими темпами пойдет дальнейшее развитие интеграционных процессов и будет ли желание, скажем так, через 3 - 4 года у Минска, Москвы и Астаны дополнять сформировавшуюся (дай Бог) единую экономическую среду политическим дизайном.
На данном этапе евразийской интеграции главной целью стран ЕЭП является достижение экономического эффекта. И вопрос введения единой валюты или создания общих политических структур сейчас не ставится в повестку дня ни российской, ни казахстанской стороной. Следовательно, и попытки выдать политическую интеграцию евразийских государств под эгидой России за свершившийся факт со всеми вытекающими последствиями - не более чем спекуляции и демагогия.
В отличие от Сергея Михеева, я не склонен видеть в информационной кампании против «российского неоколониализма» влияние Запада, который стремится «свернуть все интеграционные процессы на внешнем контуре постсоветского пространства». На мой взгляд, фобии в отношении евразийского союза основываются на многочисленных стереотипах "внутренней природы", которые умело используются людьми, преследующими, как правило свои, собственные интересы. Но при внимательном прочтении такие доводы оказываются несостоятельными.
Во-первых, Таможенный союз и единое экономическое пространство, вопреки некоторым измышлениям, доказали экономическую эффективность, что выразилось, например, в значительном росте товарооборота между евразийскими партнерами. Во-вторых, Евразийский союз хоть и строится по модели ЕС, но имеет все возможности для того, чтобы не повторить печальный опыт европейской интеграции. Сотрудничество евразийских стран основывается на истоической и культурной общности народов. Кроме того, экономики России, Казахстана и Белоруссии сопоставимы по масштабу, по типу, уровню и темпам развития.
К сожалению, доводы об экономических преимуществах евразийской интеграции в устах политиков часто обретают непривлекательную форму пропаганды. Как в России, так и в Казахстане сообщения официальных СМИ не вызывают достаточного доверия у граждан, а эффективных коммуникационных каналов взаимодействия между властью и обществом пока не сформировано. Между тем, евразийский проект должна обсуждаться максимально широко и доступно. Иначе до тех пор, пока простые граждане не почувствуют преимущества интеграции на себе и своих семьях, жанр «евразийских страшилок» будет только процветать.
