Представьте себе накал эмоций Путина, если возникнет ситуация второго тура. Стоит вспомнить разгром оппозиции в Минске 19 декабря 2010 года. Тогда, за три месяца до выборов Лукашенко позволил оппозиции говорить практически без ограничений. А затем наступил жесткий мстительный разгром. Путина вряд ли вдохновляет этот пример сравнения с гневливым белорусским коллегой. Но в известном путинском режиме сочетания маневров ограниченной демократизации и одновременного закручивания гаек, рука может нервно соскользнуть сильно вправо.
Президент сразу и надолго.
«Быть Путиным сегодня все сложнее. Очевидно падение запросана «силовую» харизму. Магия мускула лица, которой удавалось гипнотизироватькрупные города и глубинку, уже не работает так, как это было в первую каденцию.
Накоплен вал нереализованных обещаний. И хотя, пока нет тех,кто может «предъявить», на все обещания может не хватить и времени и денег.
Надежная, проверенная разными способами команда «преданныхдрузей» демонстрирует неустойчивость. Накапливаются внутренние противоречия, изнее откалываются отдельные «слабохарактерные субъекты» (Илларионов, Кудрин,Медведев -?). Неблагодарные потомки – путинский средний класс – лезут в большуюполитику. Хотят «предъявить». Недовольство и протест, по-прежнему достаточномягкие, несмотря на многотысячное участие, но рискуют сформироваться в нечтобольшее – жесткую оппозицию со своими независимыми структурами управления и источникамифинансов, что для правящей команды означает вторжение «оранжевых» технологий.
В общем, обычное дело - плохая карма русской власти …. Ноуйти нельзя! Галера не отпустит».
Возможно, такой внутренний монолог звучит в сознании Путина.
Перейдем к реальным и прозаичным деталям. Премьер, конечно,понимает необходимость проведения косметических реформ. Достаточно глубоких,чтобы изменить политическую поверхность системы, сделать ее по виду болеедемократичной, но в тоже время, сохранить максимум управляемости ипатерналистского содержания. В принципе Путин и раньше демонстрировал свои способностиманеврирования, возможность неожиданно переиначить казалось бы уже принятое логичноерешение. Таким образом, консервируя политическую активность. Теперь это сделатьвсе труднее. На повестке несколько задач, не имеющих однозначного решения.
Первая из них - какой сценарий «победы» на выборах лучше?Трудно согласиться с тезисом статьи «За честные выборы Путина» главы ВТБ АндреяКостина – дескать, неважно, в каком туре одерживает победу ВладимирВладимирович, он все равно выйграет. Сейчас, именно процедура имеетпервостепенное морально-политическое значение для многих игроков. При этомвыводы из сценария как первого, так и второго тура, не однолинейны. Все зависитот того, какие плюсы и минусы видит в них сам Путин.
Рассмотрим второй тур. В чем его плюсы? Да, это вносит нервозностьи могут возникнуть разные протестные осложнения до самой инаугурации. Но втаком сценарии, Путина труднее упрекать в супер фальсификациях. Для зарубежногонаблюдателя можно создать виртуальный тезис – «раз он не победил сразу, значит,процедура была честной, ну в той мере, какая она может быть вообще оценена какчестная в связи с известной непрозрачностью русских выборов». При такомсценарии «благородной» победы у Путина имеется шанс укрепления политическихпозиций до уровня 2008 года, без использования сильной механической накрутки.
Каковы минусы? На разных орбитах вокруг Путина вращаютсягруппы, условно говоря, либералов, консерваторов, частично независимых,частично внесистемных игроков. Нередко они сталкиваются и нападают друг надруга. Глава администрации президента Сергей Иванов, зам. главы администрациипрезидента Алексей Громов, секретарь Совбеза Николай Патрушев, глава РПЦпатриарх Кирилл, вице-премьер Дмитрий Рогозин, главы Госкорпораций Чемезов иСечин, первый зам. главы администрации президента Вячеслав Володин, главаизбирательного штаба режиссер Станислав Говорухин, просто сильно влиятельныйрежиссер Никита Михалков, - все они, согласно публичным заявлениям, сторонникижесткой и недвусмысленной победы Путина. Часть из них вообще готоваиспользовать радикальные запретительные и не конвенциональные пропагандистскиеприемы типа «православные на митинги не ходят», «интеллигенция – говно нации»,«те, кто жаждет власти, принесут лишь потоки крови, братоубийство, голод изахват наших земель иноземцами», или «давайте прикроем эти мерзкие сайты иголоса».
Другая группа – вице-премьер Игорь Шувалов, помощникпрезидента Аркадий Дворкович, глава Роснано Анатолий Чубайс, глава SberbankГерман Греф, к ним же нужно отнести президента Дмитрия Медведева с его многочисленнымиисследовательскими структурами, и даже вице-премьера Владислава Суркова – сопределенными оговорками, но в целом, они сторонники более тонкой,плюралистичной игры. Вторая группа очень влиятельна и популярна в средемедиократии, в средних слоях, уважаема в оппозиции, пусть и вызывая разныеэмоции. Однако, не они являются ядром путинского режима. Они, скорееталантливые менеджеры «из окружения», чья личная аппаратная и финансовая выгодаот близости к Путину не столь значительна, чтобы закрыть глаза на реальныепроблемы и руководствоваться исключительно корпоративным интересом правящейгруппы.
Нельзя исключать из круга игроков путинского сценария группупрофессиональных политиков в Думе, группу популистских лидеров в так называемойновой уличной оппозиции. Все они включены в гранд дизайн его системы. Четверкакандидатов в президенты - Прохоров, Зюганов, Миронов, Жириновский. Все ониуправляемые участники игры. Видимо с согласия Путина возникает предложение кАлексею Навальному (переданное через банкира Лебедева) войти в совет директоров«Аэрофлота». Это не торговая сеть и не интернет провайдер, а стержневаягоскомпания. Навальный пока не отказался стать в ряд ведущих игроков путинскогосценария. От того, какой именно сценарий будет выбран Путиным, будет зависетькак станут двигаться эти фигуры, исполняющие роль страховки, массовки, рольрассерженных и «всяких крикух».
Возвращение Путина в президентское кресло через второй турвесьма вероятно даст повод либеральным игрокам усилить разговоры онеобходимости реальной демократической модернизации системы. Отчасти расшатаети без того не столь хрупкую целостность «большой путинской команды». Красныммаркером, определяющим границы допустимого, является отношение к Ходорковскому.Одно дело высказывания в СМИ и на митингах. Другое, когда, например, ИгорьШувалов, или Аркадий Дворкович, на крупных зарубежных форумах, типа Давос,предлагают амнистию.
Возвращение Путина через первый тур опрокинет эти«расслабляющие» дискуссии и тонизирует консервативную риторику первой базовой группы.Это даст возможность Путину откорректировать положение вертикали в прежнююавтократическую конструкцию, сузив либеральную ячейку, расширенную за последниечетыре года медведевскими дискуссиями о реформах.
То, что Путин умело расставляет игроков хорошо известно. Ноочень важно понять и эмоциональный накал главного кандидата. Он хочет побеждатьс очевидностью победы на татами. Он не опасается необходимости кого–то«заставить» принять нужный результат, в том числе и на Западе. Тем более, наего взгляд созданы все условия, чтобы показать справедливость процедуры –прозрачные ящики, веб-камеры в мегаполисах (из 96 тысяч выборных участков встране, имеют значения только города миллионики, а не сельская глубинка, которойнет нужны особо разглядывать прозрачные ящики).
Представьте себе накал эмоций Путина, если возникнетситуация второго тура. Стоит вспомнить разгром оппозиции в Минске 19 декабря2010 года. Тогда, за три месяца до выборов Лукашенко позволил оппозиции говоритьпрактически без ограничений. А затем наступил жесткий мстительный разгром.Путина вряд ли вдохновляет этот пример сравнения с гневливым белорусскимколлегой. Но в известном путинском режиме сочетания маневров ограниченнойдемократизации и одновременного закручивания гаек, рука может нервно соскользнутьсильно вправо. Согласитесь, только политический слабак (заранее поставленный втакие условия и вынужденный играть роль наместника) или полный недоумоксогласится добровольно на ограничение своей власти в Кремле. Во всяком случае,другого опыта у новой России не было. Доказать обратное, то есть доказать силупроцедуры, никто не мог, даже Ельцин, вынужденно согласившись на такогопреемника как Путин.
Подъем митингов 26 февраля, в последний день широкой масленицыможет собрать в Москве более 100 тыс. человек. Теперь это модно, это тренд. Длявласти митинг станет очередным замером температуры протеста. Покажетвозможность консолидации московской паркетной и менее контролируемой асфальтовойоппозиции.
Однако протестные настроения наиболее опасны для власти,если они происходят в вертикальном разрезе, через ядро команды, в расширенномпонимании этого слова. Поэтому Андрей Костин фактически развивая кудринскую миссиюпосредника сформулировал очень простую формулу, соединяющую чаяния протестныхгрупп (т.н. «рассерженных горожан») путинского среднего класса и других, болеелояльных групп того же путинского среднего класса. По Костину, Путинединственный среди возможных и поэтому нужно помочь лидеру довести реформу (илито, что называется таковой) до уровня, когда его присутствие будет необязательно.
«Да, Путин должен уйти. Но потом. Сейчас рано» - такую,достаточно удобную позицию, власть предлагает принять в отношении к себе самойсо стороны крупной российской буржуазии, и наиболее привилегированной частисреднего класса. Наверняка Путин согласен с этим тезисом: все когда-тозаканчивается. Это позволит бизнес-сообществу сохранить фрондирование,сохранить лицо, иметь ощущение политической динамики (чувство морского бриза вбассейне), но при этом оградить их от текущего активного участия в протестномдвижении. Тезис прост и пахнет обманом. Но будет работать определенное время,даже в сценарии жесткой победы носителя верховной власти. А дальше будет видно.
