Да, здесь уже играет роль и фактор экологии. Но, в конце концов, речь идет об экономическом аспекте. Вопрос в том, будет ли труба заполнена газом. Потому что потенциальные поставщики газа - Ирак, Туркменистан - считаются ненадежными кандидатами, и здесь еще много нерешенных вопросов. Но говоря о проекте "Южного коридора" имеют в виду не только газ и нефть. Речь идет еще и о товарообороте между кавказскими государствами, который многие годы был крайне низок. На протяжении долгого времени товарооборот между Арменией и Грузией был очень мал.
"Вестник Кавказа" публикует расширенное интервью с немецким экспертом по кавказскому региону, политологом берлинского фонда "Наука и Политика", профессором Увэ Хальбахом. В рамках беседы были детально рассмотрены процессы, протекающие на Южном и Северном Кавказе, оценены реалии, перспективы и возможные риски для региона. Вторая часть интервью охватывает энергетическую политику ЕС на Южном Кавказе, а также внешнеполитическую стратегию и некоторые внутриполитические аспекты главного энергетического игрока в регионе - Азербайджана.
- Как бы вы оценили шансы на реализацию проектов «Южного коридора»?
- На эту тему появляются одна новость за другой, и зачастую они бывают противоречивы. В СМИ то появляются сообщения, что проект "Набукко" провалился, то, наоборот, что он на пути к реализации. Конечно, все зависит, в первую очередь, от того, появится ли транскаспийское соединение. И здесь определенные вопросы остаются открытыми, к примеру, правовые вопросы. Так, до сих пор не определен статус Каспийского моря, а это непосредственно связано с определением национальных зон…
- Насколько известно, Транскаспийский трубопровод планируется провести через зоны, которые бесспорно принадлежат Азербайджану и Туркменистану...
- Да, здесь уже играет роль и фактор экологии. Но, в конце концов, речь идет об экономическом аспекте. Вопрос в том, будет ли труба заполнена газом. Потому что потенциальные поставщики газа - Ирак, Туркменистан - считаются ненадежными кандидатами, и здесь еще много нерешенных вопросов. Но говоря о проекте "Южного коридора" имеют в виду не только газ и нефть. Речь идет еще и о товарообороте между кавказскими государствами, который многие годы был крайне низок. На протяжении долгого времени товарооборот между Арменией и Грузией был очень мал. Также было и между Грузией и Азербайджаном, но их торговые контакты в последнее время стали значительно интенсивнее.
На повестку дня постоянно вносятся новые идеи и проекты, в том числе и в контексте того, что в Азербайджане находят новые газовые месторождения. И планка Азербайджана в контексте его сырьевых запасов регулярно поднимается. Пока еще не ясно, как будут развиваться события - в пользу "Южного Потока" или же "Набукко". Но отчетливо ясно одно: Европейский союз мобилизовал и приложил много сил для реализации "Южного Коридора" и «Набукко». С назначением комиссара ЕС по энергетике Гюнтера Эттингера связи с Азербайджаном значительно усилились. Но в этом есть, на мой взгляд, и существенный минус, так как ЕС, рассматривая Азербайджан, фокусирует внимание практически только лишь на энергетике. На фоне такого однобокого подхода на задний план отходят такие вопросы, как Нагорный Карабах, а также определенные внутриполитические аспекты.
- По задумке, для решения этих вопросов существует программа "Восточного партнерства"
- Да, безусловно. Но вопрос состоит в том, что именно из программы "Восточного партнерства" применимо на практике к Азербайджану, если мы выйдем за рамки энергетического сотрудничества. Например, пункт о входе Азербайджана в зону свободной торговли с ЕС практически не реализуем до тех пор, пока Азербайджан не станет членом ВТО. К тому же, у политической элиты Азербайджана сейчас появилось осознание того, что ЕС не так уж и много может предложить, а, соответственно, не может и требовать. С тех пор, как был сдан в эксплуатацию БТД и Азербайджан показал колоссальный экономический рост, ситуация изменилась. Богатый нефтью и газом Баку в последние годы стал еще более уверенным в себе, и не хочет кому-либо позволять поучать себя.
- Но при этом, Баку старается проводить сбалансированную внешнюю политику, направленную на возможный учет интересов всех региональных игроков. Насколько эта внешнеполитическая линия оправдана?
- Я бы сказал, что сбалансированная внешняя политика для страны, находящейся в постсоветском пространстве (думаю, пора начать думать над новым термином для обозначения этого пространства), абсолютно разумна и оправдана. К примеру, грузинская внешняя политика кажется односторонней, с отчетливым вектором на интеграцию в евроатлантические структуры, что и вызвало соответственную реакцию России. Поэтому вполне понятно, что Азербайджан, осознавая собственное положение, проводит многовекторную политику - как в сторону России, так и в сторону Запада. Азербайджан, на мой взгляд, являет собой пример многовекторной политики, и она абсолютно логична.
- Но в иранском направлении, судя по многим признакам, эта стратегия часто дает сбой…
- Да, бесспорно. Иран - это проблемный случай, если отвлечься от "не совсем мирных" отношений с Арменией. Но в отношениях с Ираном, я думаю, Баку действует все же очень осторожно и прагматично. Я не замечал, к примеру, чтобы Азербайджан делал ставку на азербайджанцев в Иране. У меня сложилось впечатление, что политика Баку по отношению к Тегерану осторожно-прагматичная. Хотя в последнее время отношения на самом деле испортились. В особенности, этому поспособствовал развернувшаяся в Азербайджане дискуссия по поводу запрета на ношение хиджаба в средних школах.
- Как вы оцениваете исламский фактор в Азербайджане? Можно ли в этом контексте говорить об "исламистской угрозе", исходящей из Ирана?
- В целом, если сравнивать Азербайджан с другими зонами сбивающего с толку исламского возрождения - Северным Кавказом и частями Центральной Азии - то видно, что он на этом фоне является страной с относительно глубоко укоренившимся светскими традициями. И вызовы со стороны присутствующих исламистских сил там не настолько сильны, чтобы говорить об "опасной зоне". Это однозначно проявляется в сравнении с Северным Кавказом, где говорят о создании "исламского эмирата", действуют различные исламистские сети, и где власть неправильно реагирует на эти вызовы, что и привело к критической ситуации. На этом фоне Азербайджан выгодно контрастирует. Но, без сомнения, эти вызовы существуют и в Азербайджане, в котором исповедуются различные формы ислама. При этом Азербайджан положительно выделяется своим религиозным плюрализмом. Там вполне мирно сосуществуют шиитские и суннитские общины, в отличие от других стран, к примеру Пакистана, где сунниты и шииты ведут между собой кровавые столкновения.
Вопрос в том, чье внешнеполитическое влияние на религиозную ситуацию в стране является более сильным и несет в себе больше угроз. Есть различные источники влияния на ислам в Азербайджане: это арабские салафитские, иранские шиитские - прежде всего, в южных районах страны, а также турецкие - нурсистское движение Фатуллаха Гюлена. И я не склонен думать, что основная опасность исходит из Ирана. Я думаю, что в процессах исламского возрождения в постсоветских странах, будь то в России, Таджикистане, Азербайджане или Киргизии, наиболее опасными являются те исламские группы, которых здесь называют "салафитскими", а в России "ваххабитскими". Я считаю, что эта опасность относится также и к Азербайджану, несмотря на то, что большинство населения исповедует шиизм и религиозную близость к Ирану. Мне кажется, что исламистская угроза с Северного Кавказа является более опасной для религиозного возрождения в Азербайджане.
