Продолжаем тему югоосетинских президентских выборов. Наша постоянная рубрика «Некруглый стол». Грузинские власти не признают никаких предвыборных кампаний на территории самопровозглашенных республик Абхазия и Южная Осетия. Насколько такая позиция Тбилиси способствует урегулированию противоречий с абхазами и осетинами? На эту тему с экспертами беседует Олег Кусов.
Грузинский аспект югоосетинских выборов
До президентских выборов в ЮжнойОсетии осталось три дня
ПРАГА---Продолжаем темуюгоосетинских президентских выборов. Наша постоянная рубрика «Некруглый стол».Грузинские власти не признают никаких предвыборных кампаний на территориисамопровозглашенных республик Абхазия и Южная Осетия. Насколько такая позицияТбилиси способствует урегулированию противоречий с абхазами и осетинами? На этутему с экспертами беседует Олег Кусов.
Олег Кусов: Затри дня до президентских выборов в Южной Осетии рубрика «Некруглый стол» неможет обойти эту тему, но обсудить я предлагаю грузинский аспект. Хотя многиеубеждены, что его вообще нет. И все-таки. К обсуждению я приглашаю председателяМеждународного центра геополитических исследований Тенгиза Пхаладзе из Тбилисии заместителя директора Центра по изучению общественно-политических процессовна постсоветском пространстве Александра Караваева из Москвы. ОфициальныйТбилиси выборы в Южной Осетии не признает, и аргументы здесь известны:«оккупация», «марионетки Кремля во власти» и т.д. Но голосуют на выборахвсе-таки люди, и, не признав это голосование, грузинские власти отказываютжителям региона, как бы его не называли - Самачабло, Южная Осетия, Шида Картли,- в праве избирать и быть избранными. А это очень важная демократическаясоставляющая. Я попрошу начать Тенгиза Пхаладзе из Тбилиси. Как вы считаете,правы те эксперты, которые говорят, что грузинским властям нужны не люди,которые живут в Южной Осетии, а территория?
Тенгиз Пхаладзе:Во-первых, я бы не ставил вопрос так, что грузинским властям нужна территория,а не население. Как раз - наоборот. И вопрос, почему грузинские власти непризнают выборы, напрямую связан с интересами населения. Потому что, в первуюочередь, знак вопроса ставится именно потому, что у народа нет возможностисвободного волеизъявления. Я не говорю только о тех людях, которые на данныймомент проживают на оккупированной территории, хотя о них тоже, но в том числеи о тех людях, которые были вынуждены оставить места своего проживания. Так окаком свободном волеизъявления мы можем говорить, когда все это происходит натом фоне, когда народ элементарно не имеет права посетить могилы предков. Икогда все это происходит под прицелом автомата. Может быть, я утрирую, но когдаидет усиление военной инфраструктуры и развертывается оружие, вот это являетсяосновным, почему не признаются эти выборы. А что касается отношения кнаселению, оно выражено в официальных документах, которые принятыправительством Грузии, в том числе и в стратегии по оккупированным территориям,где открывается очень много возможностей, а именно, в социальной сфере, вздравоохранении, в образовании и т.д.
Олег Кусов: Вы сказали, что нет свободноговолеизъявления, но мы не знаем фактов недовольства избирателей, жителей ЮжнойОсетии.
Тенгиз Пхаладзе: Фактом недовольстваизбирателей можно считать хотя бы то, что те люди, которые жили там, и которыеявляются коренными жителями, не могут принимать участия в этом политическомпроцессе, и они не могут быть участниками этого политического процесса. Вот обэтом идет речь.
Олег Кусов: Вопрос Александру Караваеву изМосквы. Почему все-таки грузинская стратегия, этот очень серьезный документ,никак не доходит до жителей Южной Осетии? Такое ощущение, что они его невоспринимают, и отнюдь не под давлением властей.
Александр Караваев: Ясно, что Южная Осетияотделена от основной территории Грузии, там уже на протяжении двадцати летвыстроены свои органы власти – исполнительной и законодательной. Они никакимобразом не подчиняются власти в Тбилиси. И поэтому, естественно, о какомпризнании этих выборов может идти речь, не будут они их признавать, и этоочевидно уже для всех, по какой причине. Что касается вопроса, повлияет ликак-то исход этих выборов на изменение грузино-осетинских отношений, оченьсложно ответить на него, потому что эти отношения все-таки диктуются, преждевсего, на линии Москва - Тбилиси, а не Тбилиси - Цхинвал. Если бы мыразговаривали до войны 2008 года, когда сложилась ситуация, при которой можнобыло бы действительно продумать совместную стратегию восстановления этихтерриторий в едином грузинском пространстве (потому что там было и грузинскоенаселение, и грузинские села). И вот эта чересполосица грузинских и осетинскихсел наполняла эту стратегию реальностью. То есть были люди разных национальностей,была возможность привлечь как грузинские средства, так и средствамеждународного сообщества, включая Россию, для того, чтобы реализоватьпрограммы, которые там заложены (по строительству школ, по развитиюинфраструктуры и всего прочего). Это можно было бы сделать в ситуации,предшествующей конфликту. Но тогда тоже были свои сложности. То есть былоочевидно, что клинч, в котором находится Москва и Тбилиси, конкретно,Саакашвили и Путин, не позволит реализоваться никаким позитивным программам,будь то восстановление Южной Осетии или какие-то попытки со стороны Тбилисивоздействовать подобными экономическими программами на Абхазию. А уже послевойны, по факту, Цхинвали отделен. В Грузии стоят российские войска. Инереально говорить о том, как можно применять программу экономическойинтеграции и развития этих территорий, если просто туда физически нет доступа.Не знаю, что должно произойти, если только не полное изменение контекстароссийско-грузинских отношений с новыми политиками во главе, чтобы эта программавошла в повестку дня.
Олег Кусов: Тенгиз, готовясь к этой беседе,я просил принять в ней участие и югоосетинских экспертов. Но я получил отказ,им не понравилось то, что они… Извините, я не говорил о вас, я не назвал вашегоимени… Им не понравилось то, что они будут говорить о Грузии, и не понравилосьто, что они будут говорить с экспертом из Тбилиси. Вот такое полное отчуждение.Раз политики не идут на встречу друг другу - эксперты не идут, людям неразрешают, войска стоят, - кто тогда должен сделать первый шаг к примирению?
Тенгиз Пхаладзе: Вопрос совершеннологический, однако я бы не стал разделять такой пессимизм по одной простойпричине, что сообщество экспертов тоже делится. И если одна часть экспертовотказывается от диалога, это не значит, что все отказываются. Я бы хотелдобавить к тому, что уже было сказано, что, в принципе, этот документ, этастратегия, нельзя сказать, что она только лежит на полке. Она работает, хотяэффективность оставляет желать лучшего. Но, в принципе, она только начинаетсвою имплементацию и путь к имплементации, потому что уже есть немалопрецедентов, когда реально население оккупированных регионов пользуется темиблагами и теми возможностями, которые открывает эта стратегия. Сейчас мынаходимся на новом стратегическом этапе, когда парламент Грузии уже принялпоправки в закон, и речь идет об использовании нейтрального паспорта. И кто еговзял, без политической подоплеки, то есть без политической принадлежности,может пользоваться им, в том числе и для передвижения за границей. Так что стратегиятихо-тихо, но работает. Что касается того, кто должен сделать первый шаг. Еслимы говорим о бытовом плане, какие-то контакты все-таки остались, и ониработают. Я повторяю, что стратегия маленькими шагами, но все-такипродвигается. Что касается политической составляющей, что, естественно,является самым главным и, может быть, и основополагающим, здесь вопросы оченьчеткие. Резкий климат может измениться тогда, когда начнется процессдеоккупации. И одна из причин, почему не признают грузинские власти эти выборы,это невозможность легализации того процесса, который сейчас происходит наоккупированных территориях, включая изменения демографической составляющей. Такчто это очень болезненный процесс. Естественно, что для этого нужнаполитическая воля с обеих сторон. Все-таки давайте останемся оптимистами ибудем думать о том, что политический климат изменится. И на него может повлиятьто, что между народами существуют определенные связи, которые будутукрепляться.
Олег Кусов: Александр, как вы относитесь к фразе,которую я слышал от экспертов, что грузино-югоосетинские отношения отличаютсяот грузино-российских отношений, что это все-таки разные взгляды на однупроблему?
Александр Караваев: Грузино-российскиеотношения – это по большей части вопросы высокой политики, это отчастигеополитические вопросы, потому что с российской стороны они наполняются темамигеополитики. И они как бы не опускаются на уровень общества, на уровеньмежгражданских, межэтнических отношений, собственно говоря, из чего состоит Кавказ.
Олег Кусов: В том числе для жителей ЮжнойОсетии они не всегда опускаются, да?
Александр Караваев: Ну, конечно, они неопускаются до отношений между людьми. Грузино-осетинские отношения - этоотношения между людьми, между семьями, между домами. Я согласен с тем, чтоособенность этого конфликта, так же, как и грузино-абхазского, и отличия этихдвух грузинских конфликтов, например, от армяно-азербайджанского в том, что вгрузинских конфликтах связи по-прежнему существуют. Если политики договорятся,то эти живые линии между людьми могут быть восстановлены. Их осталось оченьмало, потому что проходят годы и отношения не налаживаются, но эти связи, впринципе, восстановимы. В этом плане оптимизм обоснован. Возвращаясь кроссийско-грузинским отношениям, они слишком, скажем, оторваны от реалийместных и находятся как бы на уровне повестки внешнеполитической деятельности.То есть там играют уже другие факторы, другие субъекты политики, не привязанныенапрямую к реалиям Цхинвали, районов, которые окружают город и, в общем-то, непривязаны к приграничным отношениям. А коль скоро получилась такая ситуация,при которой Россия отрезала эту территорию, то Грузия вынуждена пытатьсянаходить какие-то новые сценарии, новые возможности для того, чтобы не упуститьэту часть, чтобы она совершенно не оторвалась в перспективе. Поэтому в этомключе я вижу, по какой причине, собственно говоря, в Грузии решили сделатьсвободное, безвизовое пространство с регионом российского Северного Кавказа идать возможность людям, которые находятся там, свободно приезжать в Грузию ипользоваться какими-то льготами. Ну, конечно, нельзя сказать, что только наэтом может быть реализована эта программа восстановления, к сожалению, в этотоптимизм я не очень верю.
Олег Кусов: Тенгиз, как вы считаете, естьли шансы у грузино-осетинских отношений вырваться из-под опеки Москвы?
Тенгиз Пхаладзе: Я надеюсь на это. Однакоэто непростой и не краткосрочный процесс, это долгая политическая,дипломатическая борьба. Однако мы должны все сделать для того, чтобы это всебыло бы в нормальном русле. Опять-таки повторяю, самое главное – это вопросдеоккупации. Грузия уже прошла виртуальный путь от термина «несоизмеримоеиспользование силы» до термина «оккупация», то есть все называется своимиименами. Однако это только начало большого пути. Мы должны сосредоточиться натом, что стабильная Грузия и стабильный Южный Кавказ должны входить в том числеи в интересы Российской Федерации. Поэтому, если стороны здраво будут смотретьна существующие проблемы, то в таком случае, при наличии политической воли,они, я думаю, могут найти точки соприкосновения. Опять говорю – это вопросдолгой работы. Грузия, в принципе, пока идет по этому пути. Здесь самоеглавное, чтобы население оккупированных регионов почувствовало именно то, чтобывопрос не ставится так, что Грузии нужна территория или население. Грузиинужно, в первую очередь, население, потому что они наши соотечественники, а несоотечественники Российской Федерации. Мы не только знакомые, между намиродственные связи. Поэтому все это надо развивать и беречь то население,которое сейчас находится на оккупированных территориях. И искать пути выхода изполитического кризиса.
