Если учесть значимость транзитного потенциала Грузии не только для Азербайджана, но и для самой Турции эпохи Эрдогана, все громче заявляющей о влиянии во всем каспийско–черноморско-средиземноморском бассейне, то проект, озвученный Михаилом Саакашвили пока лишь частично, вовсе не покажется таким уж утопичным. Насколько он реально осуществится, другой вопрос. Ведь политика – искусство возможного, а конкретное соотношение сил, ресурсов и рычагов влияния разных региональных игроков может похоронить даже самый реалистичный политический проект.
После публикации Владимиром Путиным программной статьи о планах по созданию «Евразийского союза» на постсоветском пространстве, тема региональных интеграционных проектов приобретает особую значимость. Москва, в лице будущего президента РФ, четко обозначила свои приоритеты по продолжению интеграционных усилий, начавшихся сразу после распада СССР формированием Содружества независимых государств.
С приходом к власти в Грузии Михаила Саакашвили возникла необходимость более четкого обозначения стран-партнеров и перспектив региональной интеграции на основе общности интересов. Именно в этом контексте и приходится рассматривать инициативу официального Тбилиси по созданию конфедерации Азербайджана и Грузии.
Поначалу многие наблюдатели посчитали эмоциональное заявление Михаила Саакашвили (после встречи с Ильхамом Алиевым в Батуми летом прошлого года) лишь проявлением его эпатажного стиля и постоянного стремления к эффектности. Ранее, о конфедерации с Азербайджаном грузинский лидер говорил в контексте благодарности Баку за содействие в энергетической сфере во время газового кризиса 2006 года, когда в результате неожиданного взрыва на североосетинском участке газопровода Россия-Грузия-Армения страна на несколько недель осталась без российского газа, причем зимой. Только помощь Азербайджана (по некоторым данным, в ущерб собственным потребителям) позволила Грузии преодолеть жесточайший кризис.
Примечательно, что сам президент Азербайджана и официальные лица в Баку никак данную инициативу грузинских соседей не комментировали и не комментируют. Тем не менее в последнее время, все больше признаков того, что предложение Саакашвили вовсе не экспромт, а прагматичный выбор с учетом долгосрочных интересов Грузии по обеспечению безопасности, причем не только в энергетической сфере. О конфедерации с Азербайджаном несколько раз говорили руководители и официальные представители МИД Грузии. А дипломаты не подвержены популизму, им не свойственны эмоциональные экспромты. Они ведь не политики, а чиновники, лишь транслирующие стратегическую линию верховной власти.
Прислушаемся к главному аргументу Михаила Саакашвили: он утверждает, что азербайджано-грузинские отношения во всех сферах - от экономики и энергетики до внешнеполитической ориентации - уже носят конфедеративный характер. А значит «остается лишь оформить эту реальность». Действительно, именно благодаря долгосрочному контракту с Азербайджаном, Грузии удалось полностью отказаться от импорта российского газа. С учетом нынешних отношений между Москвой и Тбилиси, такая «независимость» очень многого стоит. Товарооборот между двумя странами постоянно растет, Грузия стала основным транзитным коридором для Азербайджана по пути в Турцию и Европу, строится железная дорога Баку – Тбилиси – Ахалкалаки - Карс, успешно действуют две магистрали (Баку - Супса и Баку-Джейхан) по доставке азербайджанской нефти на мировые рынки. По сути, Саакашвили лишь предложил дать имя (во многом условное, поскольку термин «конфедерация» детерминирован в гораздо меньшей степени, чем «федерация») уже существующему стратегическому союзу на основе совпадения интересов.
По большому счету, говоря о конфедерации с Азербайджаном, Михаил Саакашвили имеет в виду перспективу тройственного политического союза между Азербайджаном, Грузией и Турцией. Именно Турция, как мощная региональная сила, обладающая огромным экономическим и военным потенциалом, видится нынешним грузинским руководителям гарантом сохранения военно-политического статус-кво, сложившегося после событий августа 2008 года, а также «окном» Грузии в объединенную Европу.
Если учесть значимость транзитного потенциала Грузии не только для Азербайджана, но и для самой Турции эпохи Эрдогана, все громче заявляющей о влиянии во всем каспийско–черноморско-средиземноморском бассейне, то проект, озвученный Михаилом Саакашвили пока лишь частично, вовсе не покажется таким уж утопичным. Насколько он реально осуществится, другой вопрос. Ведь политика – искусство возможного, а конкретное соотношение сил, ресурсов и рычагов влияния разных региональных игроков может похоронить даже самый реалистичный политический проект.
