Хотя сегодня абхазское общество гораздо в большей степени волнуют внутренние проблемы, нежели вопросы взаимоотношений с Грузией, немалая часть экспертов и журналистов интересуется итогами недавно прошедших президентских выборов в Абхазии именно с точки зрения международной политики. В частности – следует ли ждать оживления грузино-абхазских переговоров при новом президенте. А могут ли эти переговоры вообще принести что-либо обеим сторонам и есть ли у них перспектива? Свое мнение по этому вопросу высказал Сократ Джинджолия, известный абхазский политик.
Хотя сегодня абхазское общество гораздо в большей степени волнуют внутренние проблемы, нежели вопросы взаимоотношений с Грузией, немалая часть экспертов и журналистов интересуется итогами недавно прошедших президентских выборов в Абхазии именно с точки зрения международной политики. В частности – следует ли ждать оживления грузино-абхазских переговоров при новом президенте. А могут ли эти переговоры вообще принести что-либо обеим сторонам и есть ли у них перспектива? Свое мнение по этому вопросу высказал Сократ Джинджолия, известный абхазский политик.
Сократ Джинджолия – директор абхазского филиала фонда развития «Институт евразийских исследований». Спикер парламента Абхазии в 1994 – 2002 гг., один из лучших абхазских дипломатов. В апреле 1994 года в ходе грузино-абхазских переговоров им был подписан самый важный документ – Заявление о мерах по политическому урегулированию, ставший основой мира между Абхазией и Грузией на четырнадцать лет (1994 – 2008 гг.), вплоть до признания независимости Республики Абхазия.
– Сократ Рачевич, сегодня многие политологи задаются вопросом: есть ли предпосылки для нового, более глубокого диалога между Абхазией и Грузией? Может ли смена власти в республике действительно привести к некоему соглашению между Тбилиси и Сухумом – или этот ажиотаж был связан исключительно с предвыборной гонкой и почвы под собой не имеет?
– Нужно всегда помнить разницу между нашей готовностью к переговорам (Абхазия вполне может продолжать активные переговоры с Грузией по тем вопросам, о которых возможно договориться), и нашей твердой позицией в главном вопросе: независимости. Некоторые политологи считают, что принятие конституции 1994 года и подписание Акта о государственной независимости Республики Абхазия в октябре 1999 года значительно сузило возможности для переговоров, что конечно же неверно. Переговоры и встречи на разных уровнях с разной интенсивностью, практически без изменения повестки дня, велись вплоть до 2008 года. Именно ввод грузинских войск в Кодорское ущелье в 2006 году и августовская агрессия Грузии в 2008 году не только сузили, но и окончательно поставили крест на усилиях дипломатов достичь взаимоприемлемые решения. И даже после этого наши дипломаты продолжают участвовать в Женевских дискуссиях по обеспечению безопасности на Южном Кавказе. Если бы удалось добиться заключения юридически обязывающего соглашения о неприменении силы, то обстановка на Кавказе могла бы значительно улучшиться.
Настроения Грузии, которая по-прежнему не желает считаться с реальностью, вводит в заблуждение многих экспертов, в первую очередь европейских. Они считают, что надежды Тбилиси базируются и на каких-то сомнениях с абхазской стороны: не задумываются ли абхазы о компромиссе на основе взаимных уступок? Под влиянием этих речей европейских дипломатов сомнительные идеи иногда проскальзывают и у некоторых абхазских политологов: о том, что в процессе диалога обеим сторонам надо отказаться от мифов, отмести негативные стереотипы… А какие мифы у абхазской стороны? Мы никогда не заблуждались относительно намерений Грузии в отношении нашей республики, нам нечего переосмысливать. Фактически это призывы к уступкам, которые Абхазии совсем не нужны: эти мысли теряются в массе правильных слов, но их находят и извлекают те, кто еще надеется вернуть Абхазию в состав Грузии. На самом деле такие размышления не отражают позиции ни руководства, ни общества в целом.
– Неужели есть надежда на то, что официальная Грузия хотя бы в обозримом будущем сможет изменить свою категоричную позицию и начнет переговоры о независимости Абхазии?
– Во время войны, когда нас спрашивали, как урегулировать конфликт, Владислав Ардзинба говорил: существует лишь один простой способ – вывести грузинские войска из республики. Все отвечали нам, что это невозможно, что нужно найти другие пути – а какие пути? Так и отвергали наши предложения, пока грузинская армия не была вынуждена бежать из Абхазии. Сегодня в некотором смысле ситуация повторяется: Евросоюз предлагает нам программу «взаимодействие без признания» – и очень большое значение ей придает. А можно назвать хоть какие-то практические результаты, которые она уже принесла и может принести в будущем? Не может принести, потому что вся эта программа подчинена прежней цели – вернуть Абхазию в состав Грузии.
У Грузии вообще нет никаких предложений к Абхазии, кроме привычных заклинаний: вернитесь к нам, вы оккупированная страна, за вас все решают русские… На самом же деле у Грузии осталась возможность по крайней мере наладить добрососедские отношения с Абхазией.
– Грузии до сих пор кажется, что она сделала ошибку, попытавшись подчинить Абхазию силой в начале 90-х, но теперь у нее есть шанс завоевать доверие абхазов…
– Грузины упустили возможность с нами договориться. Была реальная возможность это сделать накануне войны, летом 1992 года, когда абхазский парламент предлагал начать переговоры о взаимоотношениях между Абхазией и Грузией. Вместо этого руководство Грузии двинуло в Абхазию свой главный аргумент – танки. Чем это закончилось – известно. Спустя пять лет, 14 августа 1997 года, Владислав Ардзинба посетил Тбилиси вместе с Евгением Примаковым, министром иностранных дел России, которым была предложена формулировка, по которой косвенно сохранялась территориальная целостность Грузии. Абхазское общество эта схема не устраивала, однако в тот период международная обстановка побуждала к обсуждению данного предложения. Но грузинам и этого показалось мало! Никто не сможет обвинить Абхазию в том, что она не дала грузинской стороне шанс договориться.
– Грузия часто давала понять, что если с определением статуса Абхазии она согласна ждать, то проблема возвращения грузинских беженцев должна быть решена как можно скорее и вне зависимости от заключения мира. Каков будет подход абхазской стороны к вопросу о беженцах?
– Надо помнить, что Абхазия все послевоенные годы возвращала грузинских беженцев по своей доброй воле. Если при посредничестве УВКБ вернулись сотни беженцев, то абхазская сторона вернула десятки тысяч. Собственно, все, кто мог вернуться и жить в Республике Абхазия, возвратились.
Сегодня, когда уже существующие соглашения о беженцах пытаются подвергнуть ревизии или заключить новые, с чистого листа, мне хочется напомнить о множестве документов, которые были приняты в первые послевоенные годы. Все уже оговорено и подтверждено – в том числе и грузинской стороной. 4 апреля 1994 года были подписаны два документа: к более известному Заявлению о мерах по политическому урегулированию конфликта прилагалось еще и четырехстороннее Соглашение о добровольном возвращении беженцев и перемещенных лиц. И это не случайное совпадение – возвращение беженцев не могло опережать политическое урегулирование по многим причинам. В том числе и по соображениям безопасности. А мы согласились, притом не требуя от грузинской стороны признать нашу независимость. Вот еще один пункт из документа, подписанного сторонами в Женеве 2 сентября 1994 года – «Стороны признали, что как часть процесса возвращения в места проживания, возвращающиеся будут информированы УВКБ о том, что абхазская сторона потребует от них соблюдения законов, которые действуют в Абхазии и не противоречат праву возвращения беженцев – перемещенных лиц». И это правильно: беженцы должны знать, в какое государство они возвращаются. У нас, по сути, возвращение произошло гораздо раньше урегулирования. В Тбилиси, кстати, считали, что возвращение беженцев хотя бы в Гальский район (притом, что Абхазия оставалась фактически независимой) не очень выгодно для них с точки зрения большой политики. Грузины постоянно прерывали этот процесс, по сути они вообще не обеспечивали возвращения людей в Абхазию. Их точка зрения: «Куда вы возвращаетесь? вы становитесь подданными какого-то другого государства?» Беженцы вернулись, потому что Абхазия их приняла.
Мы вернули многих, хотя имели возможность поставить под вопрос их право называться беженцами: ведь в сентябре 1993 года они уходили вместе с отступающей оккупационной армией. Беженцами можно назвать людей, которые во время войны выезжают с той или иной территории, поскольку подвергаются на ней репрессиям, насилиям. К примеру, представитель Израиля приезжал в Гудауту во время войны, составлял список евреев, которым Израиль хотел помочь выехать – это и были беженцы в полном смысле слова. Из Сухума вывозили греков – они тоже бежали от войны. А те, кого сейчас называют беженцами в Грузии, уходили, когда в Абхазию уже возвращался мир.
– То есть нет смысла заключать новые договоры, правильнее следить за соблюдением старых, в которых уже отражены все ключевые моменты?
– Прежде, чем подписать новый документ, нужно хорошо перечитать предыдущие, ведь иногда небольшая ошибка может стать причиной серьезных проблем. К сожалению, имели место случаи, когда по уже согласованному сторонами вопросу принималось новое, в корне менявшее способ решения проблемы. Напомню хотя бы о неизвестно как появившемся решении о вводе полицейского контингента в состав международных наблюдателей в Гальском районе якобы для обеспечения там безопасности, когда по этому вопросу сторонами ранее было достигнуто другое соглашение и оно успешно выполнялось Абхазией.
Много говорят о необходимости выработки мер доверия между сторонами. Действительно, доверие – важнейшее условие достижения успеха. В наших же отношениях с Грузией получается, что меры доверия были обязательны для абхазской стороны, но не для грузинской. Например, в марте 2001 года в Ялте стороны согласовали целый ряд мер доверия, выполнение которых должно было способствовать улучшению взаимопонимания. Однако в октябре того же года Грузия в очередной раз применила силу и потребовались большие усилия, чтобы не допустить широкомасштабной войны. О каком доверии тут может идти речь?
– Многих интересует, о чем будет вести переговоры с Грузией новый абхазский президент.
– Сейчас можно вести переговоры о добрососедских отношениях двух равноправных независимых государств – о чем еще? Это не бесцельные дискуссии, как может показаться на первый взгляд. Главный документ, о котором идет спор уже много лет – о неприменении силы друг против друга. Грузия же хочет подписать договор с Россией, дав понять, что грузино-абхазского конфликта не существует. Грузины считают Абхазию частью своей территории, а с частью территории международно-правовой документ не желают подписывать. Возвращение Абхазии силой – у них эта мечта все еще актуальна.
– Что изменится в переговорном процессе, если в Тбилиси сменится власть?
– Думаю, практически ничего. Кто бы ни стал руководителем Грузии, лозунг восстановления территориальной целостности у грузин стоит на первом месте. Конечно, под прикрытием США. После войны я сказал как-то американскому послу: Грузия давно согласилась бы на абхазские предложения, если бы не ваше покровительство. Все последние действия показывают, что грузины четко ориентированы на интересы американцев. Кто обучал их войска, кто их оснащал, кто их поддерживал? Можно даже предположить, что если бы в результате августовской агрессии Грузии 2008 года Россия не приняла решение признать государственную независимость Абхазии и Южной Осетии, то в обозримом будущем Абхазия, под тем или иным предлогом подверглась излюбленному Западу методу решения проблем – силовому принуждению возвращения в состав Грузии. Не секрет, что в 2008 году, во время появления в Черное море кораблей НАТО, Джорджу Бушу советовали нанести удар по Рокскому туннелю (такая информация появилась в прессе, и никто ее не опровергал).
Я не вижу, что политика Грузии претерпевает какие-то изменения, или что Европа со своей новой идеей (гуманитарное взаимодействие без признания) предлагает что-то реальное. На что они уговаривают абхазов? Порвать нити, связывающие нас с Россией и повернуть к просвещенному Западу; а Запад потом без шума передаст Абхазию Грузии. Если это не так, то кто мешает им действительно сотрудничать с Абхазией сейчас? Но в реальности эта программа сводится к тому, чтобы все проекты осуществлялись через Грузию. А кто поддерживал безопасность Абхазии все эти годы, кто помогал реально? Россия. Наши политологи иногда пишут, что Россия оказывала давление на Абхазию, противодействовала ее стремлению к независимости. Да, Россия не подвергала сомнению необходимость сохранения территориальной целостности Грузии и исходила из этого принципиального положения в своих посреднических усилиях в период активной фазы переговорного процесса. И не скрывала этого от нас. Однако тщетными оказались усилия России убедить Грузию подходить к разрешению проблем взаимоотношений с Абхазией исключительно мирным путем. Все иллюзии и надежды окончательно растаяли в ночь с 7 на 8 августа 2008 года с началом агрессии Грузии против Южной Осетии. Со всей очевидностью встал вопрос о необходимости обеспечения безопасности людей. И Россия сделала решительный выбор.
Сейчас время от времени появляются такие прогнозы: вот увидите, Москва, когда ее отношения с Тбилиси потеплеют, возьмет и вернет нас Грузии! Но Россия строит свои отношения с Абхазией не на устных заявлениях, а на правовой основе. Предполагать, что Россия откажется от всего пакета подписанных договоров – это несерьезно. Общность интересов между Россией и Абхазией существует, и она гораздо глубже, чем понимают некоторые. А меры доверия и прочее, что обсуждается на разных уровнях на Западе – это, в конечном итоге, настоящая дорожная карта по возвращению Абхазии в состав Грузии.
– Два слова о внутренней политике: ваша подпись стоит на заявлении десяти депутатов «золотого парламента» о поддержке кандидатуры Александра Анкваба. Очевидно, что избиратели доверяют новому президенту как гаранту независимости республики, а есть ли основания у тех, кто опасается покушений на права и свободы граждан?
– В Абхазии действительно существуют серьезные внутренние проблемы, и первая причина – растущая коррупция. Звучат пророчества: к власти в республике пришел человек, который намерен вернуть 37-й год – да это говорят люди, которые просто боятся его как сторонника решительных мер, боятся отвечать за конкретные дела. У народа Анкваб не ассоциируется с 37-м годом. Порядочному гражданину нечего бояться; наоборот, у него открываются новые возможности в обществе, где соблюдается законность. Это и есть ключ к возрождению страны: если экономно использовать имеющиеся средства и свой собственный бюджет, очень многого можно добиться. Надеюсь, что новый кабинет министров, который составит Анкваб, сможет переломить эту практику – жить, не задумываясь о будущем республики.
