С другой стороны, первые месяцы пребывания в составе Таможенного Союза показали, что далеко не всегда и не во всем инициаторы страновой интеграции учитывают интересы малого и среднего бизнеса, что неизбежно вызывает появление зон напряженности. Особенно это было заметно по Казахстану, где представители оппозиционных сил и националисты пытались оседлать тему критики ТС, подобно тому, как за несколько месяцев до этого они столь же яростно бились с Доктриной национального единства.
Андрей Карпов
Казахстан и Россия: белые пятнаевразийской интеграции.
Впоследнее время в экспертных кругах России и, в меньшей степени, средиказахстанских аналитиков, высказываются мнения о возможном переходеэкономической интеграции в формате ТС и ЕЭП на новый уровень, который условноможно обозначить, как постепенное строительство наднациональных институтов.
Никтоне берется определить временные сроки этого процесса и, тем более, тот формат,в котором он будет, в конечном счете, реализован. Но столь пристальное вниманиек перспективам перехода «экономики в политику» показателен сам по себе. Правда,в основном разговор идет о каких-то тактических, сиюминутных вопросах,связанных с грядущими внутриэлитными раскладами, которые, как всем очевидно,невозможно просчитать не только в формате 5-10 лет, но даже и на более короткомвременном отрезке ближайших нескольких месяцев.
Ещеодна группа экспертов указывает на наличие так называемого китайского фактора –имея в виду взаимосвязь между интеграционными проектами России для ЦентральнойАзии и опасениями национальных элит этого региона по поводу перспективкитайской экспансии. Причем, как экономической, так и политической.
В тоже время, очевидно, что казахстанская экономика уже вошла в нишу интересовсвоего большого соседа и скептики утверждают: этот процесс можно затормозить,но его невозможно «переиграть, переформатировать». В общем, как обычно,получается игра со многими неизвестными. Но ведь не менее важно и другое –рассуждая о новом этапе евразийской интеграции невозможно все времяотталкиваться от внешних факторов. Необходимо более четко прочерчиватьвнутренние резоны.
Содной стороны понятно, что Россия и Казахстан имеют близкую по внутреннейструктуре экономическую модель. Это обстоятельство в большей степени создает невзаимодополняемость, а скорее повышает конкурентность в некоторых нишах,допустим, в том, что касается энергетического сектора.
Сдругой стороны, первые месяцы пребывания в составе Таможенного Союза показали,что далеко не всегда и не во всем инициаторы страновой интеграции учитываютинтересы малого и среднего бизнеса, что неизбежно вызывает появление зоннапряженности. Особенно это было заметно по Казахстану, где представителиоппозиционных сил и националисты пытались оседлать тему критики ТС, подобнотому, как за несколько месяцев до этого они столь же яростно бились с Доктринойнационального единства.
Агрегированныестатистические показатели дают достаточно благостную картину той счастливойжизни, которая ожидает страны Таможенного Союза к 2015, а уж тем более к 2020году. Но этот путь еще нужно пройти. А«сопротивление материала» может не снижаться, а напротив, идти по нарастающей.
Пожалуй,это будет касаться трех наиболее очевидных проблемных зон интеграционногопроекта.
Во-первых,это несоответствие между организационными формами интеграции и динамичноменяющейся ситуацией как в политической, так и в экономической сферах.
Во-вторых,интеграция так и не превратилась в общественный проект. Для большинства жителейРоссии и Казахстана это или очень отдаленная или пока что нейтральная перспектива.Или же работает другой вариант – «мы ЗА интеграцию, потому что это идея Назарбаева».Безусловно, личностный фактор и должен играть в данном контексте особую роль,но все-таки степень понимания гражданами двух государств логики процессов,происходящих в этой сфере должна находиться на гораздо более высоком уровне.
А покачто получается ровным счетом наоборот – Кыргызстан вступает в ТС – зачем? Какиепоследствия это будет иметь для Казахстана и России? Не приведет ли это кпроблемам с китайским контрафактом? Чиновники, понятное дело – за, особенно втом случае, если идею поддержало высшее руководство страны. Ну а общество? Онодолжно иметь свое мнение по этому поводу или ограничиваться общими рассуждениямипо поводу того, что все мы за интеграцию?
Или,как сторонники казахстанской оппозиции – мы против интеграции?
Ответа на этотне самый простой вопрос пока что не существует, поскольку чиновники живут всвоем мире, экспертное сообщество в другом пространстве, а о простых гражданахвспоминают во время проведения социологических опросов.
Хотя, по идее именно контакты междугражданскими обществами двух стран должны составлять фундамент интеграционноговзаимодействия. Так эти общества существуют в природе или как?
Ипоследнее. Как это не парадоксально, но ясная идея интеграции по-прежнемуограничивается теми положениями, которые были сформулированы НурсултаномНазарбаевым 17 лет назад. Его концепция и формирует горизонт стратегическогопланирования. В какой степени его преемники на казахстанской политической сценеготовы выдерживать заданный курс?
Вполне вероятно, что столь четко выраженнаяподдержка позиции Карима Масимова со стороны части российской элиты это и естьвариант ответа на данный вопрос. Но одновременно это означает, что в случаепоявления фигур отрицательно или равнодушно относящихся к идее дальнейшегоразвития интеграционного процесса сам факт продвижения в рамках интеграционной парадигмыможет быть поставлен под сомнение.
Конечно, кадры решают все. Но мы же говоримо более глубоких, фундаментальных смыслах, заложенных в отношениях между двумястранами, а потому, прежде всего со стороны, российской элиты нужен подход кевразийскому проекту, соответствующий реалиям нового столетия. Деньги решаютдалеко не все. А с экономическим прагматизмом без каких-либо иных резонов можнои проиграть партию.
Видеале остается надежда на то, что евразийская интеграция из проекта элитпревратится в реально действующий общественный проект. Только вот жить в эту пору прекрасную.....
