Что касается Казахстана и Узбекистана, то, как уже отмечалось, критическая точка – это момент передачи власти от нынешних вождей к их преемникам. Именно в этот момент копившиеся годами проблемы могут прорваться на поверхность. Но, судя по ситуации в Казахстане, есть ощущения, что едва ли этой стране может угрожать бунт - бессмысленный и беспощадный. Тем более что Нурсултану Назарбаеву удается формировать достаточно эффективные страховочные узлы, как с точки зрения персоналий из своего личного окружения, так и с точки зрения институциональных механизмов, обеспечивающих баланс внутриэлитных противовесов.
Узбекистан. Не менее противоречиво развивается политическая ситуация в Узбекистане, где, как и в Казахстане, все острее ощущается проблема преемничества.
Горизонт стратегического планирования ограничен фигурой нынешнего руководителя государства, но при этом возникает важный психологический момент – сам Ислам Каримов принимает решения в режиме реального времени, а его потенциальные наследники, в данном случае не столь важно о ком именно из ближнего круга идет речь, мыслят категориями собственных перспектив в момент передачи политического наследства.
Сохраняется нерешенный комплекс социальных вопросов, прежде всего, на территории Ферганской долины. Именно здесь наиболее неспокойная обстановка с точки зрения религиозной ситуации. Действия террористических и радикальных исламистских организаций на территории региона, прежде всего, угрожают стабильности Узбекистана.
Кроме того, сохраняется достаточно высокий уровень скрытой безработицы, особенно в молодежной среде. Все это усугубляется высокой плотностью населения Ферганской долины и ограниченностью социальных лифтов.
Несмотря на то, что узбекская экономика по макроэкономическим показателям продемонстрировала высокие темпы роста в 2010 году, ее потенциал пока не позволяет рассчитывать на то, что страна, подобно Казахстану сможет«купить» стабильность.
Кроме того, серьезное влияние на положение в Узбекистане оказывают и конфликты с соседними республиками - Кыргызстаном и Таджикистаном, причем одним из наиболее острых вопросов является проблема водопользования, которая должна решаться на основе многосторонних интеграционных проектов. Однако Узбекистан предпочитает действовать через формат двусторонних отношений, который в данном случае не позволяет в полной мере выйти на эффективное решение наболевшей проблемы использования водных ресурсов. Особенно острые противоречия касаются судьбы Рогунской ГЭС, которая принципиально важна для Таджикистана и создает серьезные проблемы для экологии и хозяйства Узбекистана.
Туркменистан.
Несмотря на ряд реформаторских мер со стороны руководства страны налицо следующие риски: зависимость экономики от природных ресурсов, имеет место конфликт с инвесторами, что создает серьезные репутационные риски (в частности негативный фон имеет конфликт с крупным российским оператором МТС, который, фактически, лишился своих активов в этой стране) доступ к финансированию бизнес-проектов по-прежнему осложнен, особенно для малых и средних предприятий, проблемы транспортировки и разведки осложняют развитие энергетического сектора экономики.
Политическая жизнь в Туркменистане по-прежнему находится под полным контролем со стороны государства, что сокращает пространство для маневра власти в случае возникновения форс-мажорных обстоятельств или же попыток внешних сил дестабилизировать положение в этой стране. В тоже время слабое развитие сетевых коммуникаций, контроль над интернетом и мобильной связью, выступают в данном случае как дополнительные "подушки безопасности" с точки зрения туркменского руководства.
Кроме того, руководство Туркменистана прилагает значительные усилия к тому, чтобы избежать зависимости от России, и западных держав. Соблюдение такого баланса требует продуманной стратегии, однако реализация многовекторной политики возможна лишь в той ситуации, если не произойдет дальнейшего обострения международной обстановки вокруг региона. В противном случае тактика краткосрочных альянсов со стороны туркменского руководства может себя в дальнейшем не оправдать.
В Таджикистане налицо угрожающий рост цен, в том числе на продукты первой необходимости, происходят задержки с выплатами пенсий, в регионах проходят акции протеста под социальными лозунгами. Но в то же время у режима Рахмона есть своеобразная «подушка безопасности» в виде исторической памяти народа о прошедшей кровопролитной гражданской войне.
Сразухочу оговориться, что вероятность единого сценария развития ситуации для всех стран региона не слишком велика. Существуют достаточно серьезные различия, начиная от степени устойчивости режимов и заканчиваяспецификой политической культуры этих стран.
Возможность осмысления подобных сценариев представляется актуальной для наиболее уязвимых в социальном отношении страны, таких как Таджикистан и Кыргызстан. Им может угрожать, при определенных условиях, процесс "афганизация".
Но все-таки, наиболее популярный в экспертных кругах сценарий «арабских революций» для Центральной Азии едва ли можно рассматривать как неизбежность.
Трудно предположить, что возникнет «эффект домино» в том случае, если в одной из Центральноазиатских стран начнется стихийная или управляемая извне революция.
В Кыргызстане, где острая социальная напряженность накладывается на неспособность элит, к устойчивому компромиссу, уже за последние пять лет произошло две революции. Но даже гипотетически «Тюльпан-3» будет скорее связан не с арабскими сценариями, а с совершенно иной логикой развития политического процесса в своем роде уникальном, «киргизском»,исполнении.
Что касается Казахстана и Узбекистана, то, как уже отмечалось, критическая точка – это момент передачи власти от нынешних вождей к их преемникам. Именно в этот момент копившиеся годами проблемы могут прорваться на поверхность. Но, судя по ситуации в Казахстане, есть ощущения, что едва ли этой стране может угрожать бунт - бессмысленный и беспощадный. Тем более что Нурсултану Назарбаеву удается формировать достаточно эффективные страховочные узлы, как с точки зрения персоналий из своего личного окружения, так и с точки зрения институциональных механизмов, обеспечивающих баланс внутриэлитных противовесов.
Но в целом можно согласиться с российским политологом Д. Малышевой о том, что на данный момент страны Центральной Азии демонстрируют неготовность для отражения внешних угроз, но этот тезис нужно расширить, поскольку не очевидна степень готовности этих стран к минимизация их внутренних рисков.
Поэтому наиболее вероятен вариант временной политической консервации режимов. Хотя существует определенные временные ограничители для этого сценария. Охранительная модель может действовать на перспективу ближайших двух - трех лет. Имеется в виду способность политического класса страны сохранять прежние инструменты управления, не пытаясь осуществлять реальные реформы. Такие возможности сейчас имеют, прежде всего, государства, обладающие значительным сырьевым потенциалом, я имею в виду и Казахстан, и Туркменистан. Однако, именно на казахстанском примере как раз и заметно постепенное исчерпание прежних экстенсивных инструментов.
Регион стоит на пороге перемен, но крайне сложно спрогнозировать вектор их развития.
