Эмиграция растет из-за бедности и бытового национализма — Султанов
Эмиграция растет из-за бедности и бытового национализма — Султанов
Дата:
Число уехавших из Казахстана в 2017 году по прежнему больше, чем прибывших. Причем темпы только растут — по данным комитета по статистике, худшие показатели были только во время кризиса 2008-2010 годов.
При этом политолог считает, что и бытовой национализм проявляется в результате все той же бедности.
Число уехавших из Казахстана в 2017 году по прежнему больше, чем прибывших. Причем темпы только растут — по данным комитета по статистике, худшие показатели были только во время кризиса 2008-2010 годов, сообщает портал Ranking.
Всего за 6 месяцев 2017 года из Казахстана уехало 15,1 тыс. человек, а прибыло 8,7 тыс. В 2016 страну покинули 32 тыс. человек — в подавляющем большинстве отправившись в Россию.
Положительное сальдо миграции в 2017 году только в 4 регионах Казахстана из 16.
Перспектив на прежнем месте люди уже не видят
Политолог Болат Султанов считает, что уезжают в основном из-за социально-экономических причин. При этом для Казахстана 30 тыс. эмигрантов в год — это много
— И это только официальная статистика, но есть ведь и неофициальные данные, и там явно цифры побольше. И это в первую очередь показатель того, что «поднимается температура социально-экономической ситуации, — утверждает политолог.
Например, хотя численность официально безработных в Казахстане не достигает и полумиллиона — 2 млн записаны как самозанятые. Минимальный размер пенсий в 2016 году составил 25824 тенге, а среднемесячный — 42476 тенге.
— Среднемесячная зарплата учителя около 84 тыс. тенге. Врач может получать более 130 тыс. тенге, но только если будет работать на двух работах сразу. Среднедушевые национальные денежные доходы на 4 квартал 2016 года составили чуть более 80 тыс. тенге. А в ЮКО всего 42 тыс. тенге с небольшим, — перечислил Султанов.
По его словам, численность безработных в апреле 2017 года составила 473 тыс., но при этом 2 млн в Казахстане записаны как самозанятые. Вот такие причины вкупе и толкают людей на эмиграцию. И это даже несмотря на то, что смена места жительства всегда сопряжена с массой хлопот, поэтому без особых причин редко кто решается на такой шаг. И уж тем более — на смену страны жительства. Когда в стране все хорошо — люди не уезжают.
Зачастую с переездом на какое-то время условия жизни даже ухудшаются, но зато появляется надежда на дальнейшее улучшение, а на прежнем месте такой надежды нет.
— Почему-то думают, что все эмигранты отправляются прямиком в богатую Москву, но это не так. В Москву съезжаются со всей России — и нашим места не остается даже в Московской области.
Впрочем, уезжают не только из Алматы. В нашей глубинке дела вряд ли лучше, чем в российской. А оттуда поток как раз намного больше, чем из Алматы или Астаны — что видно по вышеприведенной статистике.
По словам Султанова, сейчас почти 70 тыс. граждан Казахстана обучаются в российских вузах и их казахстанских филиалах. Там учат лучше, стоит это дешевле, а потом еще и можно трудоустроиться в России. В результате всех студентов можно рассматривать как потенциальных эмигрантов.
При этом каждый год в российские вузы поступают новые абитуриенты из Казахстана: то есть список пополняется, но вычеркивать оттуда выпускников эксперты не спешат.
От бытового национализма до транзита власти
И вот эти основные причины усугубляются еще и дополнительными «выталкивающими факторами». Среди них Султанов выделяет бытовой национализм, который, к сожалению, все еще присутствует в обществе.
— В вопросе языков и межэтнического равновесия вообще нужно быть деликатнее. А особенно — в условиях нашего не совсем хорошего экономического положения. Все происходит на эмоциях, особенно когда участвуют женщины.
Поэтому едут в российскую глубинку. Если сравнивать Алматы и российскую провинцию — то разница большая в нашу пользу. Уровень жизни в Алматы выше, чем в российской глубинке. Но все равно едут, — утверждает Султанов.
В очереди возник конфликт — и начинают переходить на личности — а потом уже и на национальности. Вот и появляется не государственный, а именно бытовой национализм, — говорит политолог. — Поэтому госорганам нужно очень тщательно отслеживать проблему.
Ранее на международной конференции по вопросам миграции в Алматы политолог в первой десятке «выталкивающих факторов» упоминал «страх перед сменой власти». В доказательство он приводил мнение социолога Гульмиры Илеуовой, что этнические русские опасаются ухода Нурсултана Назарбаева. Особенно если после него к власти придет политик с националистическими взглядами и другими приоритетами во внутренней политике. Кстати, по мнению Илеуовой, электоральные кампании нынешнего президента получали сильную поддержку именно со стороны русского населения Казахстана.
— Как считает национал-патриот Сарым, Казахстан уже не является привлекательной страной, в которой «отчетливо виден горизонт будущего». Происходящие в стране террористические акты и девальвация усилили неуверенность в завтрашнем дне и стали для многих толчком к эмиграции, — заявлял тогда Болат Султанов. — Последние несколько лет, полагает Сарым, многие казахстанцы живут с понятием отложенного выбора. Дескать, если ничего напрягать не будет, будем жить в Казахстане, а в случае чего уедем. Поэтому, резюмирует Сарым, сегодня порядка 60% русскоязычного населения Казахстана — это потенциальные мигранты. Половина из них, по его словам, «сидит на чемоданах», зная, что рано или поздно уедут из страны. Другая половина только начинает задумываться о том, куда податься, если возникнет такая необходимость.
Кстати, хотя власти всячески обещают стабильность тенге, боязнь обвала национальной валюты и последующего очередного обнищания в обществе сохраняется и сейчас.
Замены нет ни качественно, ни количественно
Социолог Тимур Айсаутов расходится с Султановым в главном — в оценке масштабов эмиграции. По его мнению, 30 тыс. уезжающих в год «вписываются в рамки статистической погрешности».
— Это цифры небольшие. Но при этом они же — повод задуматься (а не поднимать панику), что следует сделать, чтобы мы стали страной, куда люди стремятся приехать и не хотят уезжать, — говорит он.
И здесь он согласен, что на первом месте среди причин эмиграции — нынешнее социально-экономическое положение. В частности, состояние медицинского обслуживания, качества образования, уровень социальной защиты населения.
— Большую роль играет уровень цен. К сожалению, у нас он или сопоставим, или даже повыше, чем в России и Беларуси. Нужно добиваться его снижения. А уровень пенсионного обеспечения у нас ниже процентов на 30-40, — сетует социолог. — В России гораздо лучше развито сельское хозяйство и мощнейший экспорт продуктов пищевой промышленности. А мы вынуждены очень много завозить, а это уже влияет на рост цен и инфляции.
Политических причин для эмиграции Айсаутов не видит абсолютно. Разве что внешние — которые лежат не внутри Казахстана и никак от него не зависят. Например, некоторые боятся, что антироссийские санкции серьезно ударят и по нам — и покидают страну. Но таковые отправляются, естественно не в Россию, — а это число очень мало.
Однако Айсаутов затрагивает другую проблему. Уезжают большей частью высококвалифицированные кадры — а это всегда плохо.
По его мнению, эмигрируют в основном представители среднего сегмента, потому что кто победнее — не могут это сделать физически, а кто побогаче — и так чувствуют себя неплохо. У этих налажены бизнес и карьера, и никуда ехать они не хотят.
Об этом же вопросе говорит и Султанов, одновременно дополняя его. Уезжают действительно хорошо обученные специалисты — а вот на их место далеко не всегда приезжают такие же.
— От нас уходят умы, а к нам притекает неквалифицированная рабочая сила, — говорит политолог.
Уже неплохо, если вместо хорошего врача приедет другой врач — хоть и похуже. Но это может быть и какой-нибудь дворник. А вариант, что прибудет медик более высокой квалификации — вообще на грани фантастики.
При этом, как показывает статистика, число иммигрантов наоборот сокращается, в том числе и представителей титульной нации. В 2017 году вернулись на историческую родину 5,2 тыс. казахов, при этом покинуло страну 613 казахов. По сравнению с 2011-2012 годами темпы упали вдвое.
