Новым курсом в фарватере старого.

Исходные данные нашего анализа – это основная на сегодняшний день версия ближайшего будущего России: Дмитрий Медведев – президент, Владимир Путин – премьер. Собственно, третий президент приходит как продолжатель «дела» Путина, поэтому вряд ли от него стоит ждать каких-либо резких колебаний.

Можно ожидать аппаратной лихорадки, чиновничьей «возни». В связи с высокой вероятностью премьерства Путина ожидаемо перераспределение полномочий в треугольнике «аппарат президента – МИД – правительство». Каким образом, пока не известно. Нынешний президент РФ в кресле премьера немыслим без своего аппарата, но и Медведев должен быть под контролем, отсюда проблема кадровых перестановок и деления аппарата власти на «люди Путина» и «люди Путина у Медведева».

«В этом парне что-то есть»
Наверняка мы станем свидетелями изменения стилистики: новый президент – новая речь – новый имидж. Весьма ожидаемо появление новых мифов. Помните, как Путин поразил западных лидеров своим открытым взглядом, в котором «видели душу», так же и с Медведевым, в нем обязательно найдут «обаяние», «очарование», мы услышим о «новых надеждах», а кто-нибудь из ведущих лидеров мира скажет: «… в этом парне что-то есть». И это сработает и, возможно, придаст импульс неким надеждам на потепление отношений по вектору «Запад — РФ».

И, наконец, сам Путин. Точнее, Путин в премьерах. Тут как раз вырисовывается интересная перспектива. В одной точке соединятся два главных рычага политики в СНГ. Правительство, где сосредоточено административное управление тем немногим, что работает в СНГ, – двусторонние комиссии на уровне министерств, бизнес-интересы госкорпораций и личные отношения чиновников стран СНГ. И сам Путин – именно он все эти годы являл «дух», оживляющий жизнь интеграционных объединений; глядя на его реакцию, оценивали перспективы договоренностей, он «казнил» или «даровал жизнь» новым проектам. Если Путин станет премьером, на какое-то время он соединит эти два механизма.

Кадровый состав чиновников для активизации работы по линии ЕврАзЭС и крупнейших инфраструктурных проектов наработан: Виктор Христенко и, что более вероятно, вице-премьер Сергей Нарышкин останутся и в следующем правительстве. Сырьевые монополисты, контролирующие сферу совместного российско-казахстанского углеводородного экспорта, вполне под контролем («КазРосГаз», КТК, атомщики и другие), осталось только грамотно управлять этими структурами на взаимовыгодной основе. Смена чиновников в исполкоме СНГ (экс-глава СВР в должности главы исполкома Сергей Лебедев) также говорит скорее о желании Путина усилить административные структуры СНГ, нежели просто использовать их в качестве предпенсионного отстойника.

По каждому из направлений сотрудничества полно проблем: взять тот же конфликтный узел расширения КТК, трения по поводу стоимости нефтегазового транзита и прочее, но у будущего премьера Путина появляется редкий шанс активно ускорить сотрудничество и взаимовыгодную кооперацию. А какова «свобода рук» и возможности политики нового президента?

Назад в медовый месяц
Медведев произведет приятное впечатление на мировую политическую общественность, конкретно на лидеров G8. На смену усталости и разочарованию от путинского авторитаризма образ «мягкого» Медведева за счет контраста, возможно, вернет атмосферу «медового месяца» 2001 — 2003 годов. Но только на короткий промежуток. Особых причин для кардинального потепления российско-американских и российско-британских отношений, то есть главных векторов, образующих «западную политику» РФ, не видно.

Как это отразится на политических раскладах внутри Содружества? На уровне президентов российско-американский диалог на пространстве СНГ окажется в состоянии ступора. Стоит ожидать и торможения активной конкуренции: стороны будут готовиться к новому витку геополитического соревнования. Администрация Буша «собирает чемоданы», поэтому активной игры против Кремля нет, как и желания начинать что-то совместное, принципиально новое (к слову сказать, на пространстве СНГ вообще не было осуществлено ни одного совместного проекта США — РФ, не считая работу в рамках Минской группы ОБСЕ по урегулированию Карабахского конфликта). Белый дом как будто занят исключительно Ближним Востоком, Ираком и наступившим экономическим кризисом. Таким образом, все сценарии будут ждать возможности активной реализации к весне 2009 года, то есть через пару месяцев после присяги нового президента США и вступления «на вахту» новой администрации.

Точно так же сомнительно, что первые месяцы президентства Дмитрия Медведева будут обременены важными решениями и надежными договорами. Скорее будет наблюдаться картина «праздничного изоляционизма», уход от прямой конфронтации, но за кулисами вполне может осуществляться серьезная политика самим Путиным. Причем, как показало начало 2008 года, она может быть вполне успешной и, как ни странно, усиленной очевидным желанием со стороны столиц СНГ найти компромисс с Москвой по ряду известных трений и разногласий. Это становится отчетливо видно в последние месяцы: нормализуются отношения с Молдовой, «оттаивают» на линии Тбилиси — Москва, Киев ищет в Москве партнеров.

Однако предвыборная Америка и предвыборная Россия – разные вещи. Если Путину под конец президентства приходится энергично «разбирать завалы» и исправлять недоработки собственного управления, то американская политика не столь зациклена на первом лице, вашингтонские чиновники не менее упорны и при низких оборотах своего босса в Белом доме. Нюанс лишь в том, что упорная активность нынешних республиканцев вряд ли будет искать подходы к президенту Медведеву для будущей администрации, а скорее будет направлена на «длинную» стратегическую задачу по расширению НАТО на постсоветские страны и выстраиванию новых путей углеводородного экспорта из стран Центральной Азии.

Иными словами, Вашингтон будет реализовывать свои долгосрочные национальные интересы, спокойно готовя почву для работы новой администрации. Пример – недавний визит в Казахстан Стивена Манна, опытного дипломата Госдепартамента США по энергетическим вопросам в Евразии. Казалось бы, после договоренностей о Прикаспийском газопроводе логично было бы если не отступить, то хотя бы затормозить работу в этом направлении, но не такова логика американцев.

План для нового премьера
Путин в премьерском кресле либо ненадолго, либо его амбиции действительно выходят за рамки рядового чиновника-государственника, удачно разыгравшего карту президентской должности. В таком случае он, наверное, мечтает стать настоящим реформатором и войти в историю России величиной не меньшей, чем Столыпин. Как иначе объяснить столь странное и неожиданное для его образа человека, отягощенного президентской работой, стремление остаться премьером? Контролировать подковерную схватку в Кремле или Медведева? Но эти задачи можно реализовать и на другой, менее обременительной и «энергозатратной» должности, в этом смысле подходит и Совет Безопасности с ежесубботними совещаниями «а-ля Политбюро» в Кремле.

Быть премьером в России – значит оставаться тем самым «рабом на галерах», как сам Путин недавно охарактеризовал свою работу. Говорил же ему Нурсултан Абишевич: плюнь на все и всех, Володя, оставайся на третий срок! Но Путин, кажется, уже принял решение – сосредоточиться на правительстве. И если это всерьез, значит, именно ему придется тянуть львиную долю дел в СНГ и в двусторонних отношениях России.

Логично ожидать от Путина определенной программы действий и даже четко артикулируемую стратегию. Идеология в некотором смысле уже оформлена: это отказ Кремля «оплачивать» или поддерживать явно антироссийские проекты, четкий прагматизм в двусторонних отношениях; дифференцированный подход к каждой стране, везде, где возможна концентрация бизнес-интересов госкорпораций и, как следствие, капитализация политических интересов России, вернее то, как эти интересы понимают в данный конкретный момент в Кремле.

Пока программа долговременного развития постсоветского пространства вырисовывается из отдельных планов долгосрочного развития двусторонних отношений, из программы ЕврАзЭС, политики в отношении стран ЕС и НАТО, Китая. Поэтому стоит ожидать усиления сотрудничества в рамках ШОС. ШОС будет неким внешнеполитическим прикрытием для структур и связей внутри ОДКБ и ЕврАзЭС. Возможно, будет выстроена четкая иерархия: на глобальной арене – главный игрок ШОС, на местном рынке – ЕврАзЭС, региональный координатор безопасности — ОДКБ.

Для координации действий с Астаной от Кремля потребуется расширение пространства казахстанских инициатив в рамках этих структур (например, назначение Таира Мансурова генсеком ЕврАзЭС). Видимо, в Кремле созрело понимание того, что Казахстан может и должен играть более значимую роль в Центральной Азии и в СНГ, освобождая политико-административные ресурсы Кремля для работы в других направлениях. Правда, в этом случае не должно оставаться сомнений в отношении честности и надежности партнера.

Известно, что Кремль достаточно «мнителен», подозревая не только своих конкурентов, но и стратегических союзников в игре на несколько сторон. Ему придется признать наличие таких интересов не раздражаясь (речь идет о собственной внешнеполитической линии Казахстана в отношениях с США и Китаем, собственных бизнес-интересах Астаны), понять, что в этом нет ничего катастрофичного для общей стратегии развития.