Газ – не игрушка!

Туркмения с ее газовыми богатствами все более становится предметом размышлений самых разных наблюдателей, которые пытаются спрогнозировать в республике некие, порой глобальные, перемены. Хотя она их об этом не просит.

Понятно, что наличие огромных нефтегазовых ресурсов не дает покоя некоторым геополитическим игрокам, которые пытаются втиснуть в рот разом все пять пальцев, а также тем, кому хочется на этой почве столкнуть лбами все тех же геополитических игроков и посеять ветер недоверия и угроз над просторами Центральной Азии.

Одним из т.н. катализаторов изменения туркменской ситуации называется украинский кризис. По мнению турецкого обозревателя Орхана Гафарлы, возникшая напряженность в отношениях между Россией, с одной стороны, ЕС и США с другой, а также происходящее сближение России с Китаем, могут оказать существенное влияние на нейтральную Туркмению.
Визит президента РФ Владимира Путина в КНР и подписанные в Шанхае российско-китайские энергетические соглашения ставят, по мнению турецкого наблюдателя, под сомнение существующие и планируемые газовые контракты Туркменистана с Китаем, что чревато полным изменением географии туркменского газового экспорта. В настоящее время Туркменистан является одним из крупнейших поставщиков газа в Китай (около 90% туркменского экспорта). Энергетическое сотрудничество между Россией и Китаем должно привести к тому, что Китай не будет нуждаться в туркменском газе. Логическим продолжением этого сценария является неизбежное, как считает Орхан Гафарлы, сближение Турции, Азербайджана и Туркменистана.

Понятно откуда и под чьим нажимом дует ветер. Турецкий наблюдатель, воодушевленный впечатлениями от 4-го саммита Совета сотрудничества тюркоязычных государств (ССТГ), состоявшегося в турецком городе Бодрум в котором впервые принял участие и президент Туркмении Гурбангулы Бердымухамедов, решил, что пришла пора начала "геополитических изменений" в переориентации туркменского газа на запад.
Всем известно, что эта переориентация заложена в основу проектов Транс-Адриатического (Trans Adriatic Pipeline, TAP) и Транс-Анатолийского (Trans-Anatolian gas Pipeline, TANAP) газопроводов, которые в свое время разрабатывались Анкарой, Баку и Ашхабадом. Переговоры идут достаточно давно, но дело все никак не сдвинется с места. И тому есть свои веские причины.

Туркмения достаточно тесно наладила сотрудничество в нефтегазовой сфере с Китаем, чтобы вот так вот запросто взять да переориентироваться на Запад. Китай вложил и продолжает вкладывать в Туркмению миллиарды долларов. Построен один и начато строительство второго завода по переработке газа. Действуют и строятся новые газопроводы, по которым идет не только туркменский, но и узбекский, а также казахский газ. Поставки газа из Центрально-азиатского региона в Китай составляют к настоящему времени около 100 млрд. куб. метров в год, из которых 65 млрд. куб. метров приходятся на Туркменистан, 25 на Узбекистан и 10 на Казахстан. Действует газопровод большого диаметра (Запад-Восток-2). Китай достраивает еще один (Запад-Восток-3), который будет готов к 2015 году. В сумме две нитки смогут перекачивать до 60 млрд. куб. метров газа в год (30 млрд. куб. метров каждая). К 2020 году КНР планирует строительство следующей очереди трубопроводов (Запад- Восток-4 и 5).

Иначе говоря, дела идут и довольно хорошо для всех партнеров. Китай доволен своими туркменскими коллегами и развивает аналогичные отношения с Узбекистаном, который, как известно, тоже имеет существенный газовый потенциал, оцениваемый в миллиарды кубометров разведанных запасов. Пекин уже высказал свою заинтересованность несколькими богатейшими месторождениями газа на юге Узбекистана. Для китайцев этот регион имеет огромное значение.

Существует мнение, что Туркмения будет не в состоянии конкурировать с "Газпромом" на китайском рынке. Неизвестно на чем оно основано, но ясно, что это веяния того же ветра. Но, ни Туркмения, ни Россия, не собираются с кем-то конкурировать. Для огромного китайского газового рынка все эти поставки – далеко не решение общей задачи стабильного газоснабжения Поднебесной.

Подписанный в Шанхае контракт "Газпрома" с китайской "CNPC" предусматривает поставки газа с месторождений Восточной Сибири, имея в виду и ее комплексное освоение. Что означает ее постепенное вхождение в китайский рынок с постепенным ростом поставок и, разумеется, получаемых дивидендов. И если финансовые дивиденды - дело не далекого будущего, то политические уже можно подсчитать. Повернувшись лицом к Поднебесной, Россия продемонстрировала капризному Западу, свои возможности в изменении маршрутов экспорта сырьевых ресурсов, в противовес той политике, которую на фоне украинских событий демонстрирует ей Евросоюз, пляшущий под американскую дудочку. Москва, тем самым, дает понять, что при надобности она способна вообще пересмотреть свои внешнеэкономические приоритеты. И, конечно же, не в ущерб своим коллегам по СНГ.

Ну а Китай, как всегда в таких делах далекий от политики, получает возможность хотя бы частично отказаться от импорта слишком дорогого сжиженного природного газа, который доставлялся и доставляется до сих пор в огромных объемах морским путем из Австралии, Индонезии и Катара. Эти поставки влетают в копеечку для китайской экономики. Экономики – бурно развивающейся и требующей все больших объемов энергоносителей. И независимо, откуда они будут. Главное – как можно быстрее удовлетворить свои потребности в дешевом "голубом топливе".

К 2020 году потребление газа в Китае должно превысить 200 млрд. куб. метров. При собственной добыче 120 млрд. куб. метров, страна будет импортировать около 80 млрд. куб. метров газа в год. Этот прогноз и вынуждает китайцев вести активный диалог по организации диверсификации поставок газа. Помимо туркменского направления, китайский нефтегазовый комплекс рассматривает также возможность строительства газопровода "Мир" из Ирана через Пакистан.

При такой ситуации о каком-либо стремлении "Газпрома" монополизировать китайский рынок или, как минимум, вытеснить с него туркменский газ, речи быть не может. Разумеется, в случае реализации газопровода "Мир", конкуренция на китайском рынке усилится, но это вовсе не означает какой-либо тотальной переориентации туркменских энергоресурсов на запад.

Здесь вырисовывается несколько иная задача определенных геополитических сил, а именно – посредством искусственно раздуваемых газовых войн, вовлечь Китай в конфликтную ситуацию. И сделать это путем расшатывания общественно-политической обстановки в нейтральном Туркменистане, где, как мы теперь знаем, имеются особые интересы китайцев, от которых они не откажутся ни при каких обстоятельствах.
А вот как поведет себя Ашхабад, которого всеми силами будут пытаться повернуть лицом на Запад? Здесь уже начали понимать подоплеку тех событий, что происходят на туркменско-афганской границе. Появление талибов на приграничных территориях – способ нажима на режим Бердымухамедова, а заодно и средство раздражения китайского дракона.
Растущая напряженность на туркменско-афганской границе стала поводом для возврата к недалекому прошлому, т.е. к временам первого нашествия в эти края т.н. "воинов Аллаха" в 1990-х годах. Тогда туркменам удалось договориться о мирном сосуществовании с талибами. Но времена и нравы, как и политические настроения, меняются. А когда в ситуацию вмешивается могущественная третья сила, тем более.

Сегодня, к примеру, в афганских провинциях Фарьяб и Бадгис уже несколько лет действуют туркменские этнические группировки, исповедующие уже несколько иные ценности, чем это было раньше. Сказывается резко активизировавшееся турецкое влияние со стороны последователей Фетхуллаха Гюлена, проповедующих среди туркмен идеологию пантюркизма. Вкупе с пуштунскими талибскими группировками, также находящимися под турецким влиянием и орудующими у туркменской границы, они представляют серьезную угрозу Туркмении. Эти силы могут быть использованы для того, чтобы туркмены задумались по-настоящему к кому повернуться лицом в контексте региональной энергетической ситуации.

Стремление Ашхабада наращивать газовый экспорт на китайском направлении уже подвергается, как мощному информационному воздействию, так и определенному дипломатическому давлению. Теперь к этому могут добавиться и прямые угрозы по дестабилизации в стране в случае неучастия в проектах газового транзита, лоббируемого Западом при турецком посредничестве. Пробные шаги в этом направлении уже сделаны. С самого начала этого года афганско-туркменская граница неспокойна – произошло несколько боестолкновений с жертвами с обеих сторон. И даже в дни, когда в турецком Бодруме встречались пять тюркоязычных президентов, на афганско-туркменской границе происходили регулярные нападения на туркменские погранзаставы. Они продолжаются, по сей день. Причем, в тактике вооруженных групп усматриваются элементы спецподготовки, нехарактерные афганским бандформированием, а также попытки проникнуть на территорию Туркменистана, чего, раньше не наблюдалось.
Надо полагать, что разыгрываемая "талибовская карта" - одно из звеньев той цепи, которой пытаются изменить позицию Туркмении в газовых вопросах, а именно заставить ее отказаться от китайского экспорта с переориентацией на не вполне реальные маршруты в западном направлении.

Таким образом, мы видим, что геополитика не исключает ничего, что могло бы хоть как-то служить достижению поставленных целей. Даже если это сопряжено с перспективой прямых угроз безопасности и мирной жизни людей.

Мамметныяз Оразбердыев