Эксперт о проекте «Алаш»: Уровень популярности национал-патриотических идей в Казахстане преувеличен
Дата:
Автор: Жанар Тулиндинова
Автор: Жанар Тулиндинова
- Уразгали Каймолдинович, Аблязов утверждает, что проект партии «Алаш» все-таки получил поддержку Акорды. Каким он все-таки может быть - «оппозиционным» или «национально ориентированным»? Почему в связи с ним прозвучали имена не только Косанова, но и Ергалиевой и Медетбекова? Ведь ядро национал-патриотического движения сегодня представляется несколько иным.
- Все, что связано вокруг этого вопроса, выглядит натянуто и рыхло.
Во-первых, все эти заявления Аблязова абсурдны и не обоснованы. Он ссылается на какой-то инсайд, слухи и предположения, датированные еще 2013 годом. Тогда недолгое время действительно циркулировала информация о предполагаемом создании новой партии под названием «Алаш». Лидерство в ней пророчили преимущественно Амиржану Косанову, который на тот момент был отстранен от деятельности в ОСДП. В то время он активно переключался на популяризацию «алашской» тематики начала XX века, ранее был инициатором переименования ОСДП «Азат» в «Алаш». Но впоследствии никаких реальных подвижек в этом направлении мы не увидели.
Во-вторых, сегодня искусственное создание подобных резонансов со стороны Аблязова вполне объяснимо. Для перезагрузки своей деятельности в протестной среде и громкой заявки на возвращение он пытается найти любой спасительный повод. А их нет.
Вообще в политической борьбе самый простой путь – разыграть «националистическую карту», чтобы нарастить напряженность в обществе. При грамотном управлении информационными вбросами можно, как минимум, посеять сомнения и нездоровый эмоциональный ажиотаж. И это не первая попытка со стороны Аблязова. В конце 2012 года интернет-пространство России и Казахстана взбудоражила инсайдерская информация о готовящейся провокации Аблязова совместно с русским националистом Беловым-Поткиным под проектным названием «Злой казах». Суть его заключалась в стимулировании крайнего национализма казахских нацпатов. В итоге все было нейтрализовано. В 2016 г. Белов был осужден, в том числе и за этот проект.
В-третьих, никакой роли упомянутые фамилии здесь не играют. Это больше похоже на известный политтехнологический ход. Выбрана тактика обвинений (в связях с властью) лидеров мнений в протестной среде, чтобы на контрасте «отбелить» себя и повысить свою значимость. Но фигура беглого олигарха, выведшего из страны миллиарды долларов, вряд ли может претендовать на роль интегратора протестных групп.
В-четвертых, сама информация о том, что проект партии «Алаш» разрабатывается в недрах власти, также крайне сомнительная. Создание партии с идеологической начинкой в русле национал-демократии в нынешней ситуации априори невозможно. Это идет вразрез со стратегией государственной внутренней политики. Более 20 лет информационно-идеологическая работа сосредоточена исключительно на продвижении и укреплении таких фундаментальных идеологем, как «межнациональное единство» и «межконфессиональное согласие». Мы же видим, как любые высказывания нацпатов остро и реакционно воспринимаются в обществе, хотя ничего радикального в них нет.
Конечно, нельзя отбрасывать версию, что по проекту «Алаш» может вестись какая-то работа. Но если даже предположить, что такая партия появится, то это, прежде всего, станет отражением внутриэлитных настроений и дискуссий. Возможно, кто-то из представителей элиты самостоятельно продавливает этот вопрос и на этой почве пытается нарастить себе политический багаж с заделом на будущее. Но в нынешних условиях, это преждевременное политическое самоубийство.
- Бренд «Алаш» обладает достаточно серьезный историческим бэкграундом и символическим ресурсом, кому его могут отдать «на откуп»?
- Действительно, создать такую партию или позволить ее появление – это слишком значимый, серьезный и ответственный шаг. Здесь заложено и наслаивается множество внутриполитических рисков. Все это понимают.
Скажем, существование партий на либеральных, социал-демократических воззрениях безопасно, поскольку здесь идет речь об объединении людей на общих политических ценностях. А там, где политизация и наращивание социальной, электоральной поддержки осуществляется на национальной основе, происходит апеллирование к эмоциям и чувствам людей. Это мощный консолидирующий стержень, но опасный.
Хотя и национал-патриотизм имеет конструктивную направленность, при желании радикализировать его несложно. Здесь очень тонкая грань. При определенных обстоятельствах достаточно запустить иной месседж под соусом национального величия, исключительности или ущербности. К тому же, риски потери контроля над такими процессами очень велики.
Вообще важно избегать ассоциирование национал-патриотических настроений с протестными или оппозиционными. Напротив, необходимо, чтобы они влились в общее русло. Нет там никакого негатива. Есть определенное общественное недовольство по ряду вопросов. Его важно преодолеть, учитывать при выстраивании государственной политики. В общем-то программа «Рухани жаңғыру» уже является неким политическим реверансом и полуответом.
Вероятнее всего, власть будет выстраивать диалог с представителями национал-патриотических кругов исключительно с использованием наиболее безопасных механизмов. Это что-то вроде площадок в виде комиссий по земельной реформе или обсуждения Доктрины национального единства, через участие в политических ток-шоу на ТВ и т.п.
Поэтому если активные представители протестных групп, включая национал-патриотов, и будут встроены в конструктивный общественно-политический диалог, то только без какого-либо юридического оформления. Ведь гораздо выгоднее продолжать позиционировать их как одиночек, не имеющих серьезной социальной базы. В общем-то так и есть.
Вообще вопросы роста национального самосознания, уровня популярности национал-патриотических идей выглядят преувеличенными. А конкретных публичных исследований и замеров на эту тему нет.
Есть еще один вариант, который имеет право на жизнь. Возможно, среди стратегически мыслящих государственных политтехнологов сейчас доминирует мнение о необходимости канализировать национал-патриотические настроения, чтобы заблаговременно обеспечить управляемость и координацию этой частью общества на политическом уровне.
Однако ведь для чего-то проводили в 2015 году объединение Партии патриотов Казахстана с КСДП «Ауыл» и переименовали ее в Народную патриотическую партию «Ауыл». Вполне можно использовать эту политическую структуру. Произведя смену лидеров, накачав ее финансами, тонко выстроив идейную основу, реальным видится «оседлать» нацпатов-традиционалистов и сельскую молодежь.
-Насколько серьезно вы оцениваете потенциал возрождаемого Аблязовым Демвыбора Казахстана? Есть ли у этого движения, на ваш взгляд, группа поддержки в Казахстане и за рубежом и целевые группы электората?
- Так называемый ДВК-2 никогда не сможет реально влиять на ход политической жизни в Казахстане. Виртуальная деятельность в сети, которую сейчас разворачивает Аблязов больше похожа на истеричные выпады.
У него нет ни человеческих ресурсов, ни институциональной конструкции, на которые можно было бы опереться. Вся его сеть, которую он выстраивал несколько лет назад на финансово-договорных отношениях с некоторыми гражданскими активистами нейтрализована и дискредитирована в общественном мнении.
О группе поддержки и тем более о каком-то электорате говорить некорректно. Люди подписываются на рассылку его сообщений в социальных сетях и видео-хостингах больше ради интереса, ожидая порцию какой-нибудь резонансной информации. Считать этих людей его почитателями и последователями неправильно.
Радикальные призывы и распространяемые его соратниками-маргиналами инструкции по организации протестных акций пронизаны технологиями Шарпа. А это явная деструктивная деятельность. Все это не воспринимается всерьез и вызывает больше отторжение. Да, число людей, поддерживающих демократические ценности, растет. Но это сторонники их достижения эволюционным путем. Люди к переменам относятся с большой осторожностью. Радикализм в нашем обществе неприемлем.
Максимум, чего можно ожидать от ДВК-2, - это дальнейшее развязывание информационных войн. Соответственно будут наблюдаться и симметричные ответы.
-Некоторые эксперты считают, что время массовых партий безвозвратно ушло, поскольку в условиях Интернет-демократии гражданам не нужны посредники в лице политических партий и депутатов. Есть ли в связи с этим необходимость в создании новой партии? Имеет ли она перспективы или ее ждет такое же унылое прозябание, как «Бирлик» и прочие карликовые партии?
- Безусловно, развитие интернета и социальных сетей становится значимым и определяющим фактором в общественно-политической жизни. Это стимулирует развитие диалога между государством и гражданским обществом.
Если говорить о Казахстане, то Фэйсбук у нас вообще стал ключевой дискуссионной платформой, средоточием плюрализма мнений и выражения гражданской позиции. Но более важно, что интенсифицировался процесс коммуницирования по линии «власть-общество». Чиновники становятся более открытыми и «отзывчивыми», а люди стали добиваться справедливых решений, получили еще один канал для того, чтобы быть услышанными.
Но сравнивать все это с ролью политических партий нельзя. Это разные категории. Не стоит сваливать все в одну кучу.
Политические партии выступают опорными конструкциями политической системы практически во всех странах мира. Партия – это, прежде всего, инструмент достижения власти. Партии как минимум выполняют роль электоральных машин. Это действенный способ канализации и легитимизации определенных настроений и идеологий, механизм мобилизации и консолидации масс, форма политической идентичности.
Поэтому тезис о том, что «время массовых партий ушло», очень рыхлый.
В рамках партийного поля отражается устройство политической власти. Никто не будет отрицать, что в западных демократических странах на политическую деятельность установлена монополия партиями-«старожилами». К примеру, столетиями в США попеременно правят республиканцы и демократы, в Великобритании – консерваторы и лейбористы. И ни одна другая партия не имеет возможности в этих государствах претендовать на реальную власть.
Сегодня эксперты очень часто говорят, что в создании и функционировании партий, инициированных «сверху», нет смысла.
На Западе партии появлялись в исторических условиях разных форм классовой политической борьбы.
На Востоке путь к демократии находится сугубо в рамках традиций и религиозных особенностей, связан с борьбой за национальный суверенитет, за социальную справедливость. И далее все равно – с борьбой личностей и кланов. Так было в Индии, Турции, Южной Корее, Малайзии и т.д.
В итоге всякая политическая власть реализуется элитами. То есть так или иначе мощные состоятельные партии создаются элитами. Речь идет о партиях, которые реально добиваются успехов, получают власть в свои руки.
Достаточно напомнить, что Консервативная партия Великобритании изначально была создана аристократами-лендлордами.
На текущем этапе для Казахстана создание даже искусственным путем новых политических партий и оживление существующих структур будет позитивным шагом. Но главное, чтобы они были поддержаны элитными группами. Тогда в перспективе внутриэлитные противостояния обретут цивилизованный характер и перейдут в русло межпартийной конкуренции. Установятся четкие правила игры.
А по мере либерализации политической системы утвердятся безусловные возможности для создания партий «снизу». И когда в будущем в стране начнут появляться новые политические партии путем самоорганизации, то костяк таких структур составят интеллектуалы из числа нового поколения. Люди, которые смогут формулировать реальные прагматичные альтернативные повестки развития. Те, кто понимают, что такое открытая конкурентная публичная политика, как пользоваться ее инструментами, какое значение имеет артикулирование интересов электората.
Поделиться:
