Продолжение статьи Тимура Исаханова о молодежи Алматы. Первая часть: http://new.ia-centr.ru/experts/timur-isakhanov/molodezh-almaty-eto-kompot-gde-vishnya-i-sliva-plavay...В силу этно-демографических и миграционных причин в Алматы стабильно возрастает численный и удельный вес казахоязычной молодежи. Однако данная молодежь не воспринимает южную столицу как собственно казахский город. Особенно по данному поводу комплексуют оралманы (казахские этнические репатрианты) из Китая и Узбекистана. Мол, ехали в Казахстан, а говорить приходится на русском языке (в противном случае можно элементарно оказаться не понятым).
Для молодежи проблема номер один – это хорошо оплачиваемая работа (где ее найти, как устроиться и как удержаться на рабочем месте). Для городских властей – уход молодежи в экстремистские течения политического ислама. ДУМК (Духовное управление мусульман Казахстана) для большой части активной исламски ориентированной молодежи страны не является духовным авторитетом. Здесь веяния глобализации не менее мощные, чем в случае с хитами западной эстрады. То есть «ищущие» молодые люди учат арабский язык, потом заходят на соответствующие сайты и читают там фетвы в оригинале от признанных религиозных авторитетов. Потом пытаются следовать им в условиях светского Казахстана, да еще в Алматы, где этнический и религиозный состав жителей сильно не похож на Катар или Саудовскую Аравию.
Если про русскую или корейскую молодежь Алматы еще как-то можно говорить в общем, то казахская под такой формат не подходит совершенно. Внутренний раскол в казахском социуме ощутим по самым разным направлениям. Раньше считалось, что линия разлома проходит по знанию/незнанию казахского языка, но сегодня всем видна примитивность подобного подхода. На казахскоязычных сайтах идут мощные баталии по отношению к исламу, тенгрианству, 9 мая и Великой Отечественной войне, кадровым вопросам в эшелонах власти, истории, будущему политическому и экономическому устройству, по культурной политике и много чему еще. Молодежь естественным образом вовлечена во все это, но есть еще и фактор поколенческого разрыва. Например, молодые люди из обеспеченных семей, ушедшие в радикальный ислам, критически настроены к своим отцам-коррупционерам и сами называют их «кафирами» и «заблудшими».
Понижение доходов в домохозяйствах Алматы, по которым главный, но далеко не единственный удар нанесла серийная девальвация тенге, не дает возможности горожанам пойти по аскетическим схемам той же Северной Кореи. Здесь нет таких институтов, которые могли бы направить молодых людей на заводы и фабрики, потому что самих таких предприятий почти нет. Уровень социального неравенства тоже давно и прочно зашкаливающий. Другими словами, различные соблазны никуда не делись, а легальных ресурсов для их оплаты нет. Про основательно заржавевшие социальные лифты (для широких масс) в Казахстане не отметился в СМИ и соцсетях только ленивый.
На фоне молодежи других городов алматинцы выглядят достаточно зажиточными, но это относительный достаток. К тому же до девальвации он был в два раза больше. Социологические замеры фиксируют у молодых людей дефицит образов успешного будущего страны и их места в таком будущем. Еще каналы государственной пропаганды усиленно накачивают их установками на стабильность, но молодежь по своей природе требует новизны и перемен.
Молодежь Алматы однозначно менее управляемая, чем их ровесники в Астане. Цепь событий от Шанырака (столкновения с полицией) до Прайм-плазы (массовые беспорядки) достаточно четко показала, на что способна алматинская молодежь при негативных сценариях. Но она все равно плохо изучена, находится в процессе быстрых изменений и по сути остается «черным ящиком», где задавая импульс на входе невозможно предугадать наверняка, что получится на выходе.
