Две недели прошли: что дальше?

Истекают две недели, данные президентом Токаевым правительству на то, чтобы все осознать, исправить либо уйти добровольно и … пошел отсчет новой неопределенности. Устраивать самороспуск или требовать досрочного роспуска – это парламентская традиция, недоступная правительству. Отправлять же правительство в отставку именно так, как прописано в Конституции – сам же Основной закон и мешает. Во-первых, депутаты на каникулах, раньше сентября процедуры не начать. Во-вторых, уже в конце этого года или в начале следующего (срок пока не назван, но коридор определен той же Конституцией) полагается объявлять очередные выборы в мажилис. А это опять же сложение полномочий правительства и назначение нового – какая-то слишком «короткая» получается комбинация очередного премьера и министров. Причем отложить выборы не получится – досрочные роспуски и перевыборы – это наше все, но вот с «просроченным» парламентом Казахстан никогда еще не жил, не стоит и начинать.

Это – процедурные трудности, от которых тоже не убежишь, но вот содержательная часть куда более проблемная! Если коротко, все упирается в две очевидности: менять надо и … менять не на кого. Потому что проблема не в смене кадров, а в смене собственно экономической модели, в лоне которой все нынешние кадры и выращены. Соответственно, даже самые способные из таких кадров, со знанием дела перечисляя все накопившиеся в экономике и управлении государством проблемы, и выдавая вполне грамотные рецепты их преодоления, не выходят за рамки собственно модели. А потому, в лучшем случае, способны продлить ее существование, но не вдохнуть новую жизнь.

Ситуация как в пословице про припарки: если мертвому они, действительно не помогают, то опасно занедужившему очень даже необходимы для поддержания сил. Однако для выздоровления требуется честный диагноз и правильное лечение. Диагноз же такой: экспортно-сырьевая модель попросту … исчерпала запас жизненных сил.

Важнейшие для такой модели показатели экспорта-импорта и ВВП в долларах еще в относительно благополучном прошлом году находились на уровне десятилетней давности, пандемия же и низкие цены на нефть отбросят нас еще дальше в прошлое. Плюс, обслуживание накопленного (в условиях отсутствия национального кредита) внешнего долга и массы иностранных (в условиях отсутствия собственных) инвестиций выводит из платежного баланса Казахстана существенно больше, чем в «молодые» годы. Сальдо текущих операций, соответственно, в растущем минусе, тенге под все большим девальвационным давлением и … здесь уже ничего не поделаешь. Оздоравливающих перспектив в направлении продолжения «вывозной» модели нет в принципе.

Возможности наращивания физической добычи нефти, черных, цветных металлов и урана в основном исчерпаны, да и конъюнктура мирового рынка скорее «зажимает», нежели поощряет экспорт. А ни с чем несырьевым нас никуда не пустят, и это есть та правда, которую властям и бизнесу Казахстана пора бы уяснить со всей определенностью. Да, в президентских посланиях и в правительственных программах привлечение инвестиций и развитие несырьевого экспорта остается на первых местах, но этого нет и не будет. Сколько такие надежды не имей и планы не составляй.

Но перспективы перспективами, а горячие припарки на все больные места по распилу бюджетов и внебюджетных фондов, на госзакупки и вообще тендеры, на совершенно темную тарифную политику в электроэнергетике и беспомощную – в ЖКХ, ныне жизненно показаны.

Тем не менее, если брать только поддерживающую терапию, то и ее надо бы привязывать к курсу на радикальное обновление «вывозной» экономики и встроенной в нее модели государственного управления. С одной стороны, правящая система встроена в нее компрадорским образом – часть высшего руководства также является «иностранными» инвесторами и кредиторами. С другой стороны – государство принципиально не вмешивается в «свободно складывающуюся» внешнеэкономическую деятельность, входящие-выходящие товарные и валютные потоки. Так, экспорт сырья осуществляется по прописанным в законодательстве трансферным процедурам, когда покупателем с «той стороны» является некая «связанная сторона», у которой и оседает разница между трансфертной и реальной рыночной ценой. Плюс, периодически предпринимаемые Национальным банком и правительством попытки понижения курса национальной валюты позволяют экспортерам побольше оставлять за границей и поменьше возвращать в страну для текущей деятельности.

Меняй или не меняй исполнителей, такая система будет проседать все ниже, вкупе с ухудшением положения населения и бизнеса и еще большим падением авторитета министров, акимов и депутатов. А вместе с этим – неизбежно ослабление роли и значимости самого президента, все равно в такую систему вставленного.

Пандемия – мощный катализатор всего такого сползания, но надо отдавать себе отчет, что не с коронавируса исчерпание экспортно-сырьевой модели началось и не победой над ним закончится. До устойчивого определения следующих правил игры на мировых рынках еще сколько-то непростых лет, и ясность пока только в одном – это будет не возврат к прежним правилам, а установление совершенно новых. В понимании чего и должны бы прописываться даже самые неотложные «припарки».

Так, правительству, конечно же, надо принять на себя контроль над внешнеэкономическими потоками – отнюдь не тотальный, но достаточный для обеспечения устойчивости платежного баланса, бюджета и курса национальной валюты. Сам же курс, конечно же, должен быть переведен с непредсказуемо плавающего на понятно зафиксированный. Относительно чего – скажем ниже.

Во внутренней же, – обслуживаемой в тенге, экономике, тоже нужно радикальное оздоровление – через целевые инвестиционно-кредитные линии по самым главным направлениям социально-экономического развития.

Обо всем этом, конечно, полагалось бы поподробнее, но в другой раз. Сейчас же все вышесказанное потребовалось нам для обоснования вот какого поворота: коль скоро действующая экономическая модель заканчивается, то какая вместо нее? Читатель, конечно, давно раскусил автора – «сейчас пойдет про Евразийскую интеграцию»! Оно бы и хотелось, так ведь и такой экономической модели пока нет!

Евразийский экономический союз, вызвавший столько геополитических и экономических бурь вокруг себя, это пока все тот же торговый формат, какой в остаточном после СССР виде существовал и до образования ЕАЭС. И здесь самое место напрямую сказать, что это за остатки такие.

Так вот, конкретно для Казахстана экономические отношения внутри ЕАЭС – не приоритет! По результатам 2019 года товарооборот с евразийскими партнерами составил мнее одной четверти, – чуть больше 22%, тогда как более двух третей – почти 78%, это торговля с третьими странами. Относительно важное значение сохранил только импорт, и то лишь в отношении главного партнера по ЕАЭС – РФ. Доля российского импорта – 36,4%, тогда как наш экспорт в Россию вообще менее 10%. Вообще, разрушение прежних союзных отношений и переориентация на третьи страны – огромна. Например, доля соседнего Узбекистана в казахстанском экспорте – всего 3,4%, а по импорту только 2%.

Та же картинка и для самой России: для нее торговля с бывшими «союзными республиками», если брать арифметику, вообще не существенна: лишь 8,1% по экспорту и всего лишь 5,8% по импорту.

И так по всем участникам: маленькая Киргизия имеет с громадной Россией всего 22% от своего экспорта и 28% от импорта. И даже для Армении, несмотря на общую границу, Россия – не основной партнер: показатель по экспорту – это только 33% и 34% – по импорту. Исключение составляет одна только Беларусь, у нее доля экспорта в направлении России – 41%, а импорт из России вообще больше половины – 56%.

Заглядываем в статотчетность:

Казахстану торговля с Россий принесла в прошлом году … минус 8,4 млрд в американских долларах. Выходит, не принесла, а унесла.

Беларусь – те же минус $8,4 млрд сальдо экспорта-импорта.

Киргизия – минус $1,1 млрд. Армения – минус $0,9 млрд.

У собирающегося стать наблюдателем Узбекистана – минус $2,7 млрд.

Интересно сказать и про торговлю между вдрызг рассорившимися Украиной и Россией. Доля Украины в российском экспорте 1,6%, в импорте на Украину чуть больше, - 2%, и это, действительно, похоже на остатки. А вот самостийная Украина осталась в заметно большей зависимости: доля экспорта товаров в российском направлении по 2019 году – 6,4%, доля России в импорте – целых 11,5%. Ну и, внимание, сальдо всей такой торговли между двумя бывшими главными частями СССР: всего-то $1,8 млрд, действительно, остатки. И, само собой, с плюсом в пользу Российской Федерации.

Итак, одна только Россия извлекает пусть и не слишком большой, но зато стабильно надежный бенефит из торговых отношений с национальными республиками – по итогам прошлого года это в районе 19 миллиардов долларов.

И еще красноречивый статистический факт: расчеты внутри ЕАЭС осуществляются в таких валютах: рубль – примерно 75%, доллар – 19% и евро 6%. Это если округленно, и в сумме уже сто процентов, но есть еще строчка, «другие» и на нее, – на весь суверенный валютный набор, приходятся – 0,4%. А ведь расчеты за товары-услуги, это еще и торговые кредиты, страховки и другие операции – со всей соответствующей банковской сетью. И здесь финансовый урожай, как видим, собирает тоже только один доминант.

Отсюда закономерное предположение: разве не России, если брать сугубо экономическую составляющую, выгодна дружно отстаиваемая всеми суверенами формула: интеграция только экономическая, без политической составляющей? Да национальные элиты, и прежде всего компрадорские, имеют свои резоны для недопущения перехода торгового формата в формат совместного развития и для объединения набора по-разному плавающих «мелкопоместных» валют в общую валютно-инвестиционную систему, но собственно для каждой из национальных экономики, и всей их совокупности, объединение – благо.

К тому же, нет худа без добра: именно остаточность экономических отношений внутри Евразийского пространства, категорическая не заполненность общего рынка совместными товарами-услугами открывает просто неограниченные возможности для освоения этого общего рынка.

Впрочем, некое промежуточное состояние евразийского экономического пространства, – с движением скорее вниз, чем вверх, продолжится.

И в рамках этого промежуточного сползания по наклонной плоскости президенту Токаеву придется, по всей видимости, прибегать к «точечным» заменам в правительстве и в акиматах, опять строжиться на очередных заседаниях и ставить новые, опять не исполняемые, задачи.

Пока мы, таким образом, не подойдем к парламентским выборам. Впрочем, до этого еще далеко, а поводов комментировать происходящее у нас будет достаточно.